Корни небес

— Мне знакома эта история… Кто тебе ее рассказал?

— Была такая книга. Знаешь, что такое книга?

— Приблизительно. Ты, наверное, заметил, что у меня нет глаз? И все же — да, я вижу в твоем сознании, что такое книга. Это история, выгравированная на вещи под названием «бумага» при помощи значков, которые похожи на маленьких черных червяков. Эти червяки рассказывают историю, как кольца деревьев. Ты видел кольца деревьев с тех пор, как мир изменился? Немногих оставшихся деревьев? Ты видел, какие они? Когда-то это были идеальные окружности, как те, что камень рисует на поверхности воды. А теперь они… Как это называется? Неправильные. Эксцентричные. Они рассказывают причудливую, странную историю. А как кончается история Грегора Самсы у тебя в голове?

— Хорошо.

Грегор снова смеется.

— Ты не умеешь лгать, Джон. И все же не монстр редактировал твою историю. Ты когда-нибудь задумывался о том, кто настоящие монстры с точки зрения тех, кого вы называете монстрами?

Мне не нужно отвечать ему. Он уже читает это в моих мыслях.

— Всегда спрашивай себя, кто монстр, а кто нормален. Особенно в мире, где быть монстром стало обыденностью. Что для тебя значит «нормально»?

Я долго думаю, а когда нахожу ответ, мы оказываемся перед дубовой дверью, обитой металлом.

— Последняя дверь. Ответь мне сейчас, священник. Потом времени уже не будет.

— Я думаю, что для меня норма совпадает с добротой. Для меня нормально то, что добро.

Грегор Самса приближает свою голову к моей, пока мои глаза и место, где должны были быть его, не оказываются на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга.

— Ты либо святой, либо идиот, отец Дэниэлс. Сколько доброты у вас там, вместе, откуда ты пришел? А если ее так много, почему вы не экспортируете немножко? Почему вы не дарите ее тем, кому повезло меньше, чем вам, и он живет в тени Зла? Если люди, путешествующие вместе с тобой, — провозвестники Добра, почему они используют пистолеты, а не вашу священную книгу?

Он поднимает руку и бьет в дверь, точно в середину. Дерево трескается. Еще один удар, и дверь раскалывается пополам в длину на глазах у изумленного Дюрана и остальных.

— Я прочел в твоих мыслях, как кончается история человека-таракана. Это красивый конец. Он нормальный. Такова жизнь. Таков мир.

Дверь поддается и открывается. Половина падает на землю, половина остается висеть на своих петлях.

Грегор бросается наружу, в ледяной снег, кружащийся на ветру.

Град пуль обрушивается на его голову и грудь. Одну руку полностью отрывает, и она отлетает в сторону. Капли крови брызгают мне в лицо и на стены.

Создание падает назад, опрокидываясь в пространство за дверью. Оно неподвижно лежит на земле. Я наклоняюсь к нему.

Черный панцирь продырявлен по меньшей мере в дюжине мест. Тело слегка дрожит под моей рукой, и это все.

Не имея возможности заглянуть ему в глаза, трудно понять, живо оно или мертво.

Потом его голова медленно поворачивается ко мне.

— Грегор, дурак чертов…

— Почему?

— Ты знал, что за дверью были эти люди. Ты не мог не знать этого. Так почему ты решил умереть?

— Потому, что я Грегор Самса, человек-таракан. И потому, что это подходящий для меня конец.

— Ты обещал доставить нас в Венецию.

— Так и есть. Я сдержал обещание. Вы поедете туда. Благодаря моей смерти.

— Грегор…