Корни травы

Бабушка умерла! Бабушка умерла! Одна умерла! Бабушка умерла одна! Ни души рядом, чтобы прикрыть ей веки! Чтобы протянуть кружку воды! Бабушка умерла! Умерла, совсем одна! Слова повторялись в его голове, пока он спускался по темной дороге, двигаясь механически, словно лишенный воли и понимания зомби. Стук его ног по камням, хор насекомых, древесные жабы и шуршащие ящерицы, все говорило одно и то же и отдавалось эхом: «Бабушка умерла. Умерла одна. Бабушка умерла. Одна». Он забыл обо всем: о темноте, о деревьях, о больно врезавшихся в его голые ступни камнях – он не сознавал ни цели, ни назначения своего движения, он просто куда-то шел. Бабушка умерла. Умерла одна. Наконец Айван сообразил, что пришел во двор Маас Натти. В окнах горел свет.

–Маас Натти? Маас Натти?

–Кто это?

–Я, Айван.

–Заходи, дверь открыта, ман.

Старик был одет, в его движениях, когда он встретил у дверей Айвана и одним взглядом ухватил его побледневшее лицо в слезах, не было ни удивления, ни суеты.

–Входи, молодой бвай, и присядь-ка.

Он положил руку на плечо Айвана и провел его в комнату.

–Садись, молодой бвай, охлади себя. Выпей немного травяного чая, успокой нервы – можешь налить себе немного белого рома.

Бормоча что-то скорее себе, чем мальчику, Маас Натти заботливо засуетился.

–Мисс Аманда… – начал Айван.

–Я знаю. Как только увидел тебя, сразу все понял, – сказал старик. – Приди в себя, сынок, успокойся и расскажи, как все было.

Пока Айван пытался взять себя в руки и связать в голове все детали, старик сказал:

–Бвай, твоя бабушка была мировая женщина! – Он с восхищением покачал головой. – Великая женщина! Ты думаешь, она ничего не знала? Давным-давно все знала, ман, и подготовилась самым надлежащим образом.

Снова настала тишина. Айван пытался привести свое настроение в лад с настроем старика и его спокойным приятием неизбежного.

–Да, сэр, женщина, каких больше нет.

Старик говорил тихо, словно про себя.

–Уверен, что она ничему не удивилась. Да, сэр, и ничего не испугалась. Только не Аманда Мартин. Даже старик Масса Господь Всемогущий не мог ее напугать. Она привела в порядок свои дела, сделала все приготовления, отдала все указания и давным-давно готова была отойти. Была готова и ожидала, с миром и покоем в душе. Ты полагаешь, она сама себя остановила, а? Ты говоришь, она легко отошла?

Травяной чай с ромом, а также умиротворенный вид Маас Натти охладили Айвана настолько, что он вспомнил все случившееся. Он завершил свой рассказ и посмотрел на старика, словно ожидая от него одобрения.

Маас Натти следил за рассказом, сосредоточенно прищурившись, как бы воссоздавая все его подробности в своей памяти. По окончании рассказа он выглядел на удивление довольным.

–Я ведь говорил тебе! Я же говорил, что она ничему не удивилась, – сказал он, хлопнув себя для выразительности по колену. – Но и ты молодцом, – сказал он мальчику, – ты молодцом для своих лет, знаешь. А сейчас седлаем лошадь и едем – мы должны быть рядом с ней.

Айван поднялся, и Маас Натти заметил, что из кармана его рубахи торчит какая-то бумажка.

–А это что? – спросил он, указывая пальцем. – Что это?

–Не знаю, – Айван нащупал бумажку. -Наверное, тот листок, который бабушка держала в руке.

–В руке? – прокричал старик. – Держала в руке листок, и ты ничего не сказал? Как ты мог ничего про это не сказать, бвай?

–Я забыл, сэр, – сказал Айван кротко.

–Забыл? Забыл? Бвай, как ты мог забыть такое? Бумага в руках мертвой женщины – и ты забыл? – Его голос непроизвольно поднялся на октаву выше, лицо скривилось в гримасе недоверия. – Дай ее сюда. – Он осторожно взял листок, словно святую реликвию или талисман устрашающей силы. Медленно, почти благоговейно он развернул скомканную бумажку, в сердцах бормоча: – Вы, молодежь, лишены чувства, которым Бог наградил даже клопа.

И, водрузив на нос очки в металлической оправе, стал ее изучать.

–Гм-м. – Его глаза широко открылись, выражая нечто среднее между удивлением и значительностью. – Она вырвала листок из Библии – Бытие, глава 37, гм-м. – В мерцающем свете лампы его лицо напоминало пособие для изучения всепоглощающего внимания, когда он начал читать: – И стали умышлять против него, чтобы убить его… вот, идет сновидец. Пойдем теперь, и убьем его… Гм-м, гм-м, гм-м… И увидим, что будет из его снов.

Он сел, нахмурившись, перечитывая снова и снова.

–Ты говоришь, она держала это в руке? Айван кивнул.

–Наверное, это послание о том, что она увидела в самом конце. Я должен взять его себе – пойдем седлать лошадь.

Айван вышел, оставив Маас Натти сидеть с выражением горя на лице. Когда он вернулся, старик его уже ждал. На нем был его последний похоронный сюртук, в руках – Библия и большой коричневый конверт, потрепанный и потертый.