Корни травы

Дадус еще ничего не сказал, а Айван уже понял, что к ним подошла мисс Ида. Она была такой же женщиной, как бабушка и ее подруги, но этим их сходство ограничивалось. Айван не мог оторвать от нее глаз. Ее губы были красные, и, когда она улыбалась, что делала довольно часто, ее улыбка будто освещала все вокруг сполохами золота. Густые пряди черных волос ниспадали на ее обнаженные плечи. И что это были за плечи — широкие, гладкие, черные, — и под ними, четко очерченные под туго натянутой красной блузкой, скрывались два шара, боровшиеся с тканью и доводившие изящество ее тела до совершенства. Когда мисс Ида двигалась, ее бедра, с неким вызовом выступающие под туго затянутой талией, покачивались в царственном ритме, словно стремясь привлечь к себе всеобщее внимание. Неудивительно, что, когда эта женщина показалась из-за стойки бара, игра в шашки была на время прервана.

—Боже правый! — благоговейно вздохнул один из мужчин достаточно громко, чтобы его похвалу услышали. — Как она ходит, сэр? — Он медленно покачал головой не в силах сдержать восхищения.

—А почему он послал тебя? — спросила она Дадуса. — Сам, что ли, не мог занести? — Чуть запрокинув голову, она сопроводила свой вопрос низким музыкальным смехом.

—Он сказал, что зайдет к вам позже, мэм, — объяснил Дадус.

—А это кто? — мисс Ида кивнула в направлении Айвана. — Не припомню, чтобы мы встречались с этим маленьким мужчиной.

Айван не сводил с ее лица глаз. Он подумал, что вряд ли сумеет что-то сказать.

—Это мой друг, мэм, — начал было Дадус, но Айван прервал его.

—Меня зовут Айван, мэм. Но все называют Риган.

—Боже мой, — простонала мисс Ида, — сейчас умру от смеха. — Ее смех возник в глубине горла, легкий и громкий, и заполнил все углы комнаты.

—Бвай еще писать прямо не научился, — сказал один из мужчин, — а уже говорит, какой он Риган.

—Боже, я умру от смеха, — взмолилась мисс Ида. — Я не вынесу этого. Так как вас зовут, сэр?

—Меня зовут Риган, — сказал он твердо.

—Так значит… ты Риган? — В ее низком голосе появилась нотка заботливости; поддразнивая, она словно размышляла над услышанным.

—Гм-м, ладно, я тебе верю. Был бы ты, ха-ха-ха, чуть побольше, я бы проверила, каков ты Риган. Ха-ха-ха. Поживем — увидим, ладно? — И она снова растворилась в своем переливчатом смехе. Заходите оба. — Грациозно изогнув тело, она направилась назад к стеклянной кассе бара.

—Уж и не припомню, когда я в последний раз так смеялась. Добро пожаловать, Миста Риган, и ты тоже, Дадус. Я хочу вас чем-нибудь угостить, ладно? Заказывайте, — скомандовала она. — Чего желаете? Рыбу? Жареную свинину? Есть булла, кокосовые орехи, тото.

Произнося названия, она указывала их в меню: маленькая хрустящая рыбка, зажаренная целиком и обильно наперченая; кусок свинины, прокопченный на костре из свежесрубленных веток; сладкие пирожные булла и тото, кокосовые пирожные.

—Говори, чего ты хочешь, Риган?

Она все еще посмеивалась над его именем и избавила их от необходимости выбирать, положив в жестяную тарелку всего понемногу.

Мальчики сели за стол, мучительно пытаясь сделать выбор. Айван колебался между заманчивой рыбьей головой и не менее привлекательным куском пирожного. Если Дадус возьмет булла, тогда рыба будет его, а вот кусок пирожного…

—Постойте. Как же я могла забыть? — Голос мисс Иды из-за стойки бара ворвался в его размышления. — Такие шикарные мужчины разве могут обедать без музыки? — Она принялась что-то делать с маленьким ящиком за стойкой бара, притворяясь искренне огорченной, что сполна развлекло игроков в шашки. — Бог мой, как же я такое могла забыть? Миста Риган, только не подумайте ничего плохого, ладно? Старость — хуже, чем сглаз. Джентльмены, вот ваша музыка!

И кафе наполнилось музыкой. А для Айвана кафе наполнилось мисс Идой, вокруг которой извивались ритмы, пульсирующие, сводящие с ума, эротически настойчивые. Крупная статная женщина словно летала по кафе; ее пышные грудь и бедра приковали его внимание. Она словно преобразилась, как приятельницы мисс Аманды на собраниях Покомании, но мечтательное выражение ее лица, улыбка на накрашенных губах выражали отнюдь не духовность. Как и сладкая густая парфюмерия, распространяемая ею по всему бару. Чувства Айвана были затронуты в новом свете. Это была городская музыка, музыка кафе, музыка плотских наслаждений, и мисс Ида была ее воплощением. Она была прекрасной танцовщицей и без усилий двигалась вместе с мелодией, подражая своим телом смелым выпадам тромбона, но то и дело возвращаясь к тяжелой поступи барабанного ритма, который, казалось, направлял стремительные движения ее массивных притягательных бедер.

О мисс Ида,
Вот так дикая коррида.
Наездницы круче свет не видывал.
О мисс Ида,
Не женщина — коррида,
О мисс Ида.

Вызывающе содрогаясь всем телом, мисс Ида закончила танец точь-в-точь с последним звуком песни. Кафе наполнилось тишиной, отдававшей эхом, словно здесь промчалась какая-то мощная стихия, смела все вокруг и исчезла.