Корни зла

– Ёлка? – Тёрн просто не понял, почему здесь и сейчас меня разобрало.

– Вам что – некогда было?

Дирмас тоже не понял. Вот и ладненько, вот и чудненько…

– И некогда, и просто неохота. А сейчас у нас целый день впереди. Если я правильно помню все функции этих ошейников, там есть и запрет на причинение себе и друг другу вреда, так?

– Да.

– Ну, так включи его и дай нам перед смертью почувствовать себя любимыми.

– А может, стихами обойдемся? – попытался вставить Тёрн, но я пнула его по ноге.

– Еще чего! Завтра меня будут пытать, так хоть сегодня удовольствие получу!

– Что ж, логично, – мерзко ухмыльнулся Дирмас. – Старайся, Ёлочка. Я буду приглядывать за вами. И если мне понравятся твои навыки в постели, я даже подарю тебе, лично тебе, жизнь и свое внимание – на пару дней.

– О, я буду очень стараться. И думаю, что тебе понравится, – мурлыкнула я. – Вот у Тёрна никогда не было претензий, правда, дорогой?

– Абсолютная, – подтвердил элвар. И даже не поморщился от боли. Рабские ошейники не давали солгать, но разве я сказала неправду? У Тёрна действительно не было никаких претензий. У нас ведь вообще ничего не было…

– Что ж… – Похабству улыбочки на морде Дирмаса мог позавидовать любой режиссер порнофильмов. Он достал из кармана что-то похожее на палочку с несколькими сучками и последовательно надавил на четыре из них. – Теперь вы никому не сможете причинить вред или совершить самоубийство. Вот ключи от ваших наручников. Расковать друг друга вы и сами сумеете. И трахайтесь на здоровье… ха-ха, пока оно у вас есть…

Так мерзко посмеиваясь, он вышел за дверь. Тёрн тут же схватил ключи, притянул меня к себе – и принялся возиться с цепями. Не прошло и минуты, как они оказались на полу, а я взялась освобождать элвара.

– Ну вот. Мы почти свободны. Замечательно.

– Замечательно?! Ёлка, ты с ума сошла?! Зачем тебе понадобилось торговаться за такую чушь?!

Я только головой покачала. И показала на ошейники, на комнату вокруг – недаром же Дирмас обещал наблюдать за нами… И мягко взяла элвара за руку.

– Я тебя тоже люблю. Пусть хоть это у нас будет, если больше ничего нельзя.

Фиалковые глаза были полны тоски и боли.

– Почему так поздно для всего… так поздно…

– Мы еще живы, любовь моя.

Другие слова его не убедили бы. Я первая потянулась губами к его губам, и Тёрн поцеловал меня, сперва стесняясь и медля, а потом более сильно и страстно.

Мы срывали друг с друга одежду, как безумные. Не знаю, о чем думал Тёрн. А у меня в голове билось суматошное: Вот так вот… Лишь бы не догадался… Лишь бы я смогла…

Первый порыв страсти хлестнул по нам ураганным ветром – и умчался, оставив нас на кровати – обнаженными и пристально глядящими в глаза друг другу. Фиалковые глаза элвара светились любовью и нежностью. Родной мой, как же ты так… Почему я не подумала, почему ты не подумал…

Единственный мой, неповторимый, любимый… почему я раньше этого не понимала, почему не говорила…

Я потянулась к элвару и пробежалась кончиками пальцев по его лицу, стараясь запомнить все, до самой малейшей черточки. До последней морщинки, мельчайшей складочки…

Самый красивый мужчина. Мой любимый мужчина. Как жаль, что этот час – все, что у нас будет. Так мало… Так много…

Видит небо, если бы мне предложили целую жизнь без элвара – или вот эти десять минут и смерть, я бы не колебалась в своем выборе. Хотя я и так не колебалась.

Тёрн крепко прижал меня к себе, я чувствовала его возбуждение, но почему-то он не двигался.

– Любимый мой…

Элвар моргнул. И я увидела, как по его щеке катится слеза.

– Ёлка, до чего же я нас довел! Мой клятый авантюризм! Мое самомнение! Я должен был прошерстить всю память Эли! Пересмотреть каждый день, каждый ее час… Но я просто побрезговал! А теперь мы погибнем здесь. И я буду знать, что ты остаешься в лапах этого подонка… Я так мечтал подарить тебе весь мир. И отнимаю твою жизнь. Я бы лучше сам тысячу раз умер.

Я глядела ему прямо в глаза. Тёрн был искренен, как никогда. Можно было бы соврать даже Богу. Их величества способны и не на такое. Но здесь и сейчас мне Тёрн не лгал. Он любил меня. Любил больше, чем себя. И я твердо знала: если бы сейчас ему предложили выбор – он или я, он подарил бы мне жизнь. Даже если бы это стоило ему не только жизни, но и посмертия.

Я ласково стерла эту единственную слезу. Она сказала мне больше, чем миллионы чувствительных эльфийских романов. Родной мой…

– Я люблю тебя, – тихо-тихо шепнула я. – И никогда ни о чем не пожалею. Время, которое мы провели вместе, – это самое лучшее, что было в моей жизни. Помни об этом, пожалуйста. Я знаю, жестоко просить тебя об этом, но я хочу, чтобы ты и я… Чтобы хоть ненадолго мы были вместе. Даже если я умру – я буду умирать и помнить тебя. Только тебя. Всегда тебя.

– Ёлка…

Элвар зарылся лицом в мои волосы. Я уткнулась носом в его плечо. И тихо шепнула то, что должен был услышать только он один:

– Не хочу, чтобы он был у меня… первым. – И чуть более громко: – Люби меня, родной. Люби, как я люблю тебя… Пожалуйста…

Несколько секунд Тёрн оставался неподвижен. А потом…