Корнилов

Командующий приказал бригаде генерала Богаевского начать глубокий обход Георгие-Афипской с запада и сам переехал на это направление. Марковцы же после нескольких неудачных атак залегли в укрытии. Часов около четырех после полудня добровольческой артиллерии удалось взорвать склад снарядов на станции. С одной стороны, это было досадно, поскольку у добровольцев уже были виды на трофейные боеприпасы, но с другой — взрыв вызвал панику среди красных. В это же время корниловцы и партизаны Богаевского вышли в тыл к большевикам и после короткого боя ворвались на станцию. Новая атака марковцев довершила дело. В Георгие-Афипской добровольцам досталось около 700 снарядов, большое количество ружейных патронов, удалось захватить даже красный бронепоезд. Но и потери превысили 150 человек. Для маленькой Добровольческой армии это было слишком много. Встал вопрос: если красные будут сопротивляться так и дальше, то для штурма Екатеринодара просто не хватит сил.

Не лучшие впечатления от боя у Георгие-Афипской несколько сгладили известия о том, что конница генерала Эрдели захватила переправу. Находившийся здесь паром в нормальных условиях перевозил максимум 50 человек, или 15 всадников, или четыре телеги с лошадьми. Позже нашли где-то еще один, неисправный и меньшей подъемной силы. Это, да плюс десяток рыбачьих лодок, составляло все наличные «плавсредства». Между тем на правый берег нужно было перебросить не менее девяти тысяч человек, включая обоз и гражданских лиц, четыре тысячи лошадей и около 600 повозок, орудий и зарядных ящиков. Кубань (если читатель простит нам избитое сравнение) стала для добровольцев своего рода Рубиконом. Пути назад после этого не было. Позднее Деникин писал об этом: «Обратный отход с боем потребовал бы значительно большего времени, вернее, был бы невыполним вовсе и в случае неудачи боя грозил армии гибелью»⁸⁵.

Первой к вечеру 26 марта переправу закончила бригада генерала Богаевского. Станица Елизаветинская была взята без боя. Здесь генерал Корнилов впервые объявил мобилизацию младших возрастов. Из казаков-елизаветинцев был сформирован Кубанский казачий полк, составивший вместе с добровольческой конницей кавалерийскую бригаду. Отряды генерала Маркова оставались пока на левом берегу, прикрывая обоз и раненых.

Корнилов очень рисковал. Если бы командование красных проявило больше инициативы, оно могло бы устроить добровольцам на переправе «вторую Березину», прижав их к реке с обеих сторон. Но, на удивление, все прошло спокойно. Лишь утром 27 марта красные начали наступление на Елизаветинскую со стороны Екатеринодара. Корниловский полк, стоявший в сторожевом охранении, понес большие потери. После полудня в дело вступил Партизанский полк генерала Казановича. Прошло не более часа, как вдруг красные совершенно неожиданно прекратили бой и отступили к городу. Добровольческий авангард выдвинулся далеко вперед, и только близившаяся ночь помешала дальнейшему наступлению. Но, в любом случае, это был большой успех. До Екатеринодара оставалось не более десяти верст.

Легкость, с которой была одержана эта победа, посеяла в добровольческом командовании уверенность в успехе всей операции. По словам Деникина, «27 марта мы беседовали в штабе о вопросах, связанных с занятием Екатеринодара, как о чем-то неизбежном и не допускающем сомнения»⁸⁶. Говорили, что в рядах красных царит паника, что уже началась эвакуация города. Возможно, именно это и привело Корнилова к решению, которое многие позже считали роковым.

В штабе Добровольческой армии силы красных оценивали в 28–30 тысяч человек, при 20–25 орудиях и трех бронепоездах⁸⁷. В реальности эта оценка была преувеличена. Численность защитников Екатеринодара не превышала 20 тысяч⁸⁸. К тому же красные отряды были плохо организованы, а между руководителями обороны города Сорокиным и Автономовым существовал острый конфликт. Но при любом раскладе добровольцев было в три с лишним раза меньше. Казалось бы, логично было бросить на штурм города все имеющиеся резервы, положившись на мощь первого натиска. Однако Корнилов принял решение штурмовать Екатеринодар только силами бригады Богаевского (а это примерно три с половиной тысячи бойцов), оставив бригаду Маркова охранять переправу и обоз.

В этом был свой резон. Оставленный без охраны обоз мог стать легкой добычей красных, свободно перемещавшихся по железнодорожному мосту через Кубань. Такой исход был бы равносилен концу. Корнилов выбирал между двумя вариантами, каждый из которых мог закончиться катастрофой. Какое бы решение он ни принял, в случае неудачи оно было бы признано ошибкой, в случае победы — чудом военного гения и прозорливости.