Коробейники

Он задремал, и стук в дверь разбудил его. Саша вошла в комнату. Села в кресло. «Я все рассказала папе. Он сказал, что такую женщину надо повесить… Вот в чем дело». «Саша, — сказал Юшков, обнимая ее, — я весь день ищу тебя». «Я глупая, — сказала она. — У меня всегда так». «Что всегда так?» «Не так, — поправилась она, испугавшись того, что он мог подумать. — Так у меня не было. Не знаю, почему я такая глупая». «Ты умная, — сказал он. — Я тебя люблю. Ты только не исчезай. Иди сюда». «Нет, — отстранилась она. — Я буду в кресле». «Саша… В жизни так мало хорошего… У нас с тобой что-то может получиться, у нас так мало времени…» Она не слушала. Не до рассуждений ей было, не до хорошего, о котором он говорил, не до него. «Я сейчас с племянниками… Я не могла с ними говорить! Господи, думаю, они же все видят! И дети мои все сразу заметят!» «Что заметят?!» «А что ты скажешь жене?» — спросила она. Юшков опешил. Она ждала. «Зачем сейчас об этом думать? — нашелся Юшков. — Может быть, мой самолет разобьется». «Вот! — Она всплеснула руками. — Вот и муж мой такой! А я не могу так, я всегда думаю и всегда боюсь». «Иди сюда», — снова позвал Юшков. «Юра, перестаньте. Я сейчас же уйду… Может быть, если бы мои смотрели на это так, как вы… Я должна считаться с их мнением…» Он перестал надеяться, что сможет ее понять. Казалось, она заговаривается. «Как я смотрю? Я смотрю так же, как ты, Саша». Он повторял, что искал ее весь день, говорил, как плохо ему было, но она не верила, что ему плохо, и не слушала. Высвободила руки, надавливала пальцами уголки глаз, растягивала кожу, чтобы удержать слезы, но они выкатились, поползли. Виновато взглянула. «Я теперь все время реву». Он гладил ее, успокаивал. «Мне надо идти, — сказала она. — Еще только немного посижу. Говорите что-нибудь. Расскажите про вашу жену». «Говори мне „ты“…» «Я не могу… Я… я уступила вам, потому что не хотела, чтобы вы унижались». Уязвленный, он отстранился. Замолчали. «Я хочу пить», — сказала Саша. Стакан был грязный. Юшков вымыл его в ванной зубной пастой, принес воды. Саша отпила глоток. Стакан она держала, оттопырив мизинец. «Ваша жена красивая?» «Красивая», — сказал Юшков. Саша заплакала. «Красивая… и тут я подлая». Это тоже было вне логики, но он понял. «Ты ни перед кем не виновата. И перед мужем не виновата». «Ну да, не виновата. — Она подняла заплаканное лицо. — Как же!» «Ты только передо мной виновата». Она ему не верила. Но успокоилась, поднялась. Пошла к двери. Ему стало страшно. «Вечером ты придешь?» «Нет». «Саша! — взмолился он. — Ты со своим мужем пятьдесят лет будешь жить, дай же мне один вечер, один час!» «Не унижайся так, Юра, — строго сказала она. — Тебе нельзя так унижаться». «Я вообще в счет не иду, — сказал он. — Со мной можно поступать как угодно. Я же тут с ума сегодня сойду!» «Я не приду!» «Глупо, — сказал он. — Все так плохо, и ты еще». «Что плохо?» «Останься».

Она стояла у двери, подготавливая свое лицо к коридору. Это было смешно. Лицо ее ничего не выражало, ей нечего было бояться. «Я не знаю, что у тебя плохо, Юра. Но я запомнила, как один человек сказал в кино: как бы ни было плохо, никогда человек не должен падать духом». Юшков невольно усмехнулся: «Вот видишь, какая ты умная. А говоришь — глупая». «Мысли, — она дотронулась пальцем до своего лба, — у меня иногда бывают умные, а поступки я совершаю такие глупые…» Он обнял ее и поцеловал. Она рассердилась: «Мне же выходить сейчас, как ты можешь! Прощай!» Он сделал последнюю попытку: «Так не прощаются». Она послушно подставила лицо для поцелуя. «Все-таки я буду ждать тебя весь вечер». — «Не надо ждать, — взмолилась она. — Так я тоже не могу, когда ты ждешь». Выглянула в коридор и вышла, сосредоточенная на том, чтобы лицо ее не подвело.

Юшков был уверен, что она придет. Он купил в магазине вино, сыр и печенье. Убрал номер. Переставил кресло ближе к кровати. В девять он начал сердиться: два — три вечера у них, и один уже пропадает. Несколько раз спускался в холл. Саши там не было. В одиннадцать он еще надеялся. Потом сказал себе, что обязательно ее проучит.

Утром ушел в мартеновский цех. Если она решила видеть его днем, у нее ничего не выйдет. Днем он не покажется в гостинице. Тогда к ночи она прибежит.

Получился первый ковш хрома, получился второй, закладывали третий. Третий его уже не интересовал. Он побывал на блюминге, в отделочном поговорил с Володей. Володе он не доверял. Толкачи кружили вокруг, караулили бригадира, шептали на ухо. Юшков позвонил на железнодорожную станцию, узнал, сколько заказано порожняка и когда формируется состав. Он отсек Володе все пути для обмана. Вернулся в гостиницу вечером. Он был доволен собой: день прошел и Саша, конечно, уже прибегала днем к его номеру и, не застав, ждет его теперь так, как он ждал ее вчера. У них получится очень хороший вечер.