Коробка с угольными карандашами (СИ)

- А вы нарисуете мой портрет в качестве ответной любезности, идёт?

Чонин растерялся от неожиданности, чем Хань охотно воспользовался: поймал его за руку и потащил на буксире в центр оптики. До смерти хотелось посмотреть ему в глаза и окончательно убедиться, что чертовщина под этим небом всё-таки случается.

- Постойте, - окликнул Ханя Чонин после того, как споткнулся второй раз. - Не так. Так неудобно.

Он тронул чуткими пальцами запястье Ханя, предплечье, локоть, плечо. Точно так же, как делал это некогда Кай. И потом твёрдо сжал плечо Ханя ладонью, оказавшись на шаг позади.

- Вот теперь можно идти, - ярко улыбнулся Чонин, - я буду чувствовать ваши шаги и дорогу впереди.

Хань безотчётно накрыл смуглые пальцы на плече ладонью собственной, погладил и вздохнул.

- Знаете, ходят слухи, что все свои работы вы посвящаете только одному человеку. Это правда?

- Да. Хотя я не уверен, что его можно назвать человеком.

- И кто этот человек? Или вы никому не говорите его имени?

Хань помог Чонину одолеть последние ступени лестницы и тихо ответил:

- Никому не говорю, но вам сказать могу.

- И?

- Не сейчас. Позже. Когда получу свой портрет. А насколько плохо вы видите без очков?

- Ужасно плохо, - тихо засмеялся Чонин. - Поэтому в самом деле лучше с закрытыми глазами полагаться только на слух и осязание, чем видеть слишком сильно искажённую картину мира.

- Но вы так и не узнаете, как я выгляжу. Разве это вас не огорчает?

- Ну… я мог бы… Если вы не против, то…

Хань был очень даже за, поэтому он сам взялся за руку Чонина и поднёс её к своему лицу, чтобы горячие пальцы смогли повторить каждую линию, приласкать, изучить и, если повезёт, вспомнить…

- Никогда не встречал настолько красивого человека раньше, - пробормотал Чонин, отняв руку от лица Ханя. - Наверное, всем вокруг вас кажется, что вы им снитесь.

- Свои работы я посвящаю человеку, который собрался по моим бёдрам взобраться на небо, - тихо произнёс Хань, внимательно глядя на Чонина. - И он сам попросил меня об этом - писать картины для него.

Чонин молчал, и его лицо оставалось спокойным и бесстрастным.

- Идём? - устав ждать, позвал Хань и повернулся к выходу.

- Должно быть, тот человек очень сильно любил вас, - прозвучало за его спиной. - Его можно понять. Я даже рад, что пока не могу вас увидеть. Пока я вас не вижу, моё сердце только моё.

- А если я хочу его? - не удержался Хань и бросил быстрый взгляд на Чонина поверх плеча.

- Забирайте, - легкомысленно улыбнулся Чонин.

- Вообще-то я не шутил.

Чонин отозвался уже на улице перед распахнутой дверцей такси:

- Я тоже. Если вы подарите мне вашу коробку для карандашей. Почему-то мне кажется, что она когда-то была моей. Ведь подарите?

Хань промолчал, с улыбкой посмотрел на чистое небо над головой и забрался в салон такси.

«Ты же знаешь, что я никогда не мог тебе отказать, мой древний и глупый демон…»