Коробка с угольными карандашами (СИ)

- Что? - Хань резко сел прямо и уставился на Кая круглыми глазами. - Ты умеешь рисовать? Ты? Рисовать? И молчал?

- Нет, это не то… - Кай вздохнул. - Я никогда не учился рисовать. По-настоящему не умею. Я рисую по-другому, но это неважно, как буду тебя рисовать я. Без разницы. Просто в обмен. Ты рисуешь меня, а я - тебя. Или так, или никак. Думай.

Пока Хань думал, Кай согревал губами его запястье и кончиками пальцев водил по коже, повторяя рисунок вен. Слишком сосредоточенно и увлечённо. Чересчур.

Хань прищурил глаза и отобрал у Кая свою руку.

- Зачем тебе это? Ты ведь был против всё время.

- Просто так. Подумал, если мы нарисуем друг друга, то это будет честно. - Кай отвернулся и пробормотал: - И у меня хоть что-то останется после.

Дальше Хань додумал сам: хоть что-то останется после того, как душа Ханя будет выпита. Рисунок вроде сувенира на память, да уж…

- Хорошо. Предлагаешь сделать это просто набросками на бумаге?

- Можно и так, - пожал плечами Кай и едва заметно улыбнулся, лишь приподняв уголок рта.

Хань смотрел ему в глаза целую минуту и пытался понять, в чём тут подвох, потому что подвох был. Речь шла о демоне, а демонам полагалось дурить людям головы.

Он осторожно обнял Кая и уткнулся носом в тёмные волосы, которые издавали почти неуловимый кофейный аромат. Он прижимался к горячему телу и прислушивался к ощущениям. Кай отчётливо воспринимался как опасность, угроза. Это усилилось после того, как Кай сделал третий «глоток» и выпил ещё немного души Ханя, едва не прикончив его в процессе.

Хань что-то неразборчиво промычал, обнаружив ладони Кая под своей рубашкой, поёрзал, сильнее распаляя, и прошептал на ухо:

- Если ты не намерен остановиться на этом, я предпочёл бы продолжить под зеркалами.

Кай правильно его понял, так что вскоре они перебрались на большую кровать, где Хань мог смотреть вверх и видеть собственное удовольствие - словно записанный кем-то фильм. И мог видеть, как Кай теряет человеческую обычность и оплетает себя тенями - и себя, и Ханя. Видеть и наслаждаться путешествием полных губ от выступающей косточки над ступнёй с внутренней стороны по лодыжке и голени к колену, от колена к верхней части бедра - быстрыми сухими поцелуями. И следом за губами ногу Ханя оплетали теневые змейки, обострявшие ощущения.

- Если я напишу ещё одну картину… - Хань притянул Кая к себе и провёл ладонями по тёмной спине, прогоняя змеек с кожи. - Если я напишу ещё одну - с твоей помощью… Это будет последнее произведение искусства для…

Кай закрыл ему рот поцелуем, а потом - после - пробормотал:

- Ты сам как произведение искусства.

Хань слабо улыбнулся и чуть выгнулся в его руках. Немного горько - Кай никогда не звал Ханя по имени. Ни разу. Наверное, на этот счёт у демонов непременно есть какие-то правила, но Ханю было на них наплевать. Немного сердито он провёл ладонью по бедру Кая, погладил ощутимо пульсирующий под пальцами член и потёрся о него собственным. И затаил дыхание, устремив взгляд в зеркальный потолок.

Гибкие мышцы под тёмной кожей, непохожесть двух сплетённых тел, игра на контрастах, медленное проникновение, томный стон и уверенный толчок. Смятые белые простыни и извивающиеся теневые змейки на кровати. Кай любил его сам, любил тенями и заставлял сходить с ума. Потому что столько чувственных впечатлений за раз - это чересчур для обычного человека.

Хань слизнул капельку пота с подбородка Кая и крепче обхватил его ногами, сильнее притягивая к себе. Он задыхался, устав постоянно задерживать дыхание. Из-за нехватки воздуха голова кружилась, а последствия от каждого толчка, от движений внутри его тела ослепляли яркостью и силой. Хань жмурился от прикосновений горячих пальцев к собственной груди, но снова упрямо открывал глаза, чтобы видеть всё до мелочей в отражениях на потолке. Видеть потемневшие соски, как их ласкают, как прячут тёмные волосы, когда Кай накрывает их губами или покусывает, заставляя Ханя стонать в голос и рывками подаваться навстречу окутанному тенями телу.

В такие минуты Хань готов был упиваться собственной уникальностью. Он единственный человек, которого любил самый настоящий демон, порождение теней. Любил даже этими самыми тенями.

И он раскинул руки в стороны, выгибаясь на смятых простынях, когда Кай изливался в него, принял ещё несколько плавных толчков, сильнее разводя бёдра, и кончил сам, запрокинув голову так, что уже ничего не видел в зеркалах, даже самих зеркал больше не видел…

Его баюкали в объятиях, сплетённых из теней, расчёсывали пальцами спутанные и влажные от пота волосы, согревали припухшие от поцелуев губы тёплым дыханием, прижимали к твёрдому и гибкому телу, гладили по лицу, а он пытался прийти в себя после всего, что было. Потому что для обычного смертного всё это…

Чересчур.

- Дыши… - робкая просьба, низкий глуховатый голос над ухом, невесомый поцелуй в уголке рта, - пожалуйста, дыши.

Да, воздуха маловато, то есть, его нет вовсе, но Хань не помнил, как делать вдох. Что же для этого нужно? Да и нужно ли вообще, если ему и так хорошо?