Читаем Короче говоря. Из записной книжки репортёра полностью

Короче говоря. Из записной книжки репортёра

Я думал, это просто дежурная отписка. Но еще через месяц примерно мне был выслан дубликат моего сертификата! Оказывается, понял я, для маленькой НАСА важна каждая просьба большого украинца. Как мне оставалось отреагировать на такой — однозначно не формальный, подход к заявлениям и просьбам трудящихся [снова к языку дурацкий стиль ушедшей в небытие эпохи цепляется, которую сегодня часто называют совковой]? Конечно, я поблагодарил американцев за внимание — насколько у меня и у моего словаря хватило американских слов.

***

НА БОЛЬШОЙ казацкой раде довелось присутствовать — утомился невероятно.

Первая часть ее — и большая часть причем, состояла из награждения казаков. Из-за огромного количества награжденных у меня создалось впечатление, что войско, собравшееся на раду, только-только из победоносного похода возвратилось [рада, отмечу из 2017 года, проходила в середине двухтысячных]. А когда действовавшему на момент награждения верховному атаману казачьему вручили сразу два [!] ордена, а будущему верховному [его чуть позже на должность воздвигли] — орден и медаль, уведомив при этом раду, что потенциальный атаман награжден еще двумя [!] орденами, ч сделал пометку в записной книжке: «При случае предложить ввести в войске специальную медаль для награждения казаков за очередное награждение их атамана».

А что? Никому не обидно будет.

Еще можно учредить награду за трехлетие… пятилетие [и далее — по желанию] награждения атамана определенным орденом.

Если приживется моя инициатива, наградами казаки будут покрыты, как кольчугой. И бронзоветь при жизни начнут. Что очень даже выгодно: потом, после отхода их душ казачьих к праотцам, не нужно будет на бюсты посмертные тратиться.

***

ЛЮБОПЫТНЫЙ документ на глаза попался: доношение в Сенат о выборах на Сечи Запорожской кошевого атамана и старшины 1 января 1749 года: «К празднику Рождеству Христову, — говорится в нем, — находящиеся по степям и рыбным ловлям из зимовников казаки съехались в Сечь, числом которых и с жившими в Сечи более не превосходило как до пяти тысяч, между которыми по большей части были презрелые пьяницы из людей по здешнему называемые сиромахи, не имеющие у себя не токмо лошадей или какого скота, но ниже на плечах своих платья, а через зиму валяются в куренях до весеннего времени».

И вот, после Божественной литургии в праздник Рождества, кошевой атаман должен был «купленное вино в трех бочках» — «для приласкания казаков», как подчеркивает автор доношения, раздать в курени, а сверх того «беспрерывно приходящих к нему» поить вином и медом. Точно так же поступали судья и войсковой писарь «и таким образом продолжалось даже до 1 января».

При этом «сиромахи находились в беспрерывном пьянстве, чиня неописанное своевольство, и старым и умным козакам беспокойство и явное оскорбление». И кошевой, по согласию судьей, решает запечатать погреб с вином «дабы пьяниц и своевольников не умножалось… яко же в оный день праздничный два человека из козаков от вина померли».

Почему же так выходило? А вот почему: «Выбор в старшины не от старых и умных людей и не от куренных атаманов зависит, а от упоминаемых сиромах, которые между собой соглашались тайно, кого в кошевые атаманы, в судьи, писари и пушкари выбрать».

Во как! Хотя… а мы, собственно говоря, на много ли по пути демократизации «обчества» продвинулись за два с половиной столетия? Не так ли зачастую и ныне происходит, когда судьбоносные решения зависят не от «старых и умных людей», а от все тех же сиромах, будь они неладны, подкормленных дармовыми харчами и угощенных рюмашкой заветной под запальчивые обещания всего и сразу?

Но вернемся к доношению. Отреагировал на него Сенат?

Да, отреагировал. Вот коим образом: «Впредь о том вам не писать, а в смотрении за запорожцами и о воздержании их предерзостей крайнее свое старание и попечение по команде над ними употреблять».

***

Из фотоархива автора:

Грамота лауреата

Автопортрет с половецкой бабой

У памятника помидору «Слава помидору!». Город Каменка-Днепровская [фото Сергея Томко]

Родина. У озера

Кошка Зося категорически отказывается от черешни

Свержение железного Феликса. Прощальный взгляд

Два одиночества

Родина. Золотое поле

Родина. Хлебное поле

Родина. Утренняя дорога