Короче, Склифосовский! Судмедэксперты рассказывают

— Опа! И точно — вскрытие трупа не проводить без присутствия прокурора по надзору за деятельностью ИК — так было написано в самом конце. Как говорится в таких случаях — слушаюсь, — после чего я неторопливо разделся, улыбаясь мыслям! Как же, как же! Значит, прибудет сам Василий Ибрагимович Мерикулов! Колоритнейшая личность! Отец азербайджанец, мама русская, а сам Мерекулов — равная смесь то южной импульсивности с восточной осторожностью и одновременно хитростью, то чисто русского разгильдяйства и почти необъятной широты души. И поступков. И никто не знал, кто в каждом новом случае явится на вскрытие — то ли простодырый русак, то ли хитрован азербайджанец! Мы зачастую пари заключали на эту тему, кем окажется в очередную встречу прокурор Мерикулов — Васей или Ибрагимычем? А поскольку он, как прокурор по надзору за деятельностью столь специфисских организаций, как места заключений, особо в кресле не засиживался, ибо 4 исправительных колонии и одно СИЗО (тюряга, крытка) — кому как больше нравится, или, вернее, кому что привычнее — этого не позволяли делать, а потому он частенько посещал и наше заведение.

И если он являлся в облике Василия Мерикулова, то все бывает легко и просто. Все вопросы решаются в два счета, а доверие к экспертам проявляется неограниченное. А вот если к нам явится Василий Ибрагим-оглы, то… То тогда каждое слово эксперта подвергается сомнению, каждое заключение или экспертные выводы проверяются многажды, вплоть до запятых в тексте. Короче, для эксперта проще три очень гнилых трупа вскрыть, чем один, даже интересный, но с Ибрагимычем… Это вам не с Василием!

Вот и в этот раз мы, неторопливо попивая чаек, принялись гадать — кто же из Мерикуловых сегодня явится. Если…

— Салам алейкум, — раздалось от порога. И мы, вздохнув, переглянулись и отправились одеваться, не забыв пригласить Ибрагимыча — пока суть да дело! — испить чайку.

Ну а дальше началось исследование «объекта». Осмотрели одежду, отметив сквозное повреждение всех ее слоев в области, соответствующей паховой, затем аккуратно, чтоб не уничтожить следы копоти, порошинок, сняли ее с трупа и, свернув соответствующим образом, упаковали. Затем приступили к главному. Но уже при одном взгляде на рану у меня закрались нехорошие «чуйства». Рана — без всякого сомнения — огнестрельная, пулевая и диаметром около 5 мм, то есть причинена, скорее всего, пулей калибра 5,45 мм. А вот выходного пулевого отверстия-то и не было! Значит, пуля осталась в трупе, значит, искать!

— Василий Ибрагимович, а что, автоматы у охраны мелкокалиберные, — спросил я на всякий случай, и прокурор это подтвердил.

Ну а, зная, что такая пуля может натворить во внутренних органах и как может «прятаться», то непременная и обязательная задача извлечь ее и передать на экспертизу баллистикам и трассологам может оказаться сложноватой. Ха, если бы я знал в тот момент — насколько!

— В общем, коллеги, — сказал, прервав рассказ Борис, — вы и сами знаете, что такое искать подобную пулю в трупе и как непросто это бывает сделать, а также почему это с ней происходит. Вот и мы с санитаром трудились больше часа, а результат равнялся нулю. Мы никак не могли понять, куда она делась. Потом к нам присоединился вернувшийся из суда заведующий отделением, и мы втроем еще почти час пытались найти пулю-невидимку. Но все было тщетно. По идее, нужен был рентген, но где его взять в морге? Не нести же труп на носилках в поликлинику?

Потом мы плюнули на это дело и пошли отдохнуть. Ох, и навел же на нас критику Василий Ибрагимыч за наше… неумение, и как мы ему ни объясняли ситуацию, он все равно взялся звонить кому-то и что-то говорить про пулю. Пока мы пили кофе, пришел за историей болезни хирург Лева Буланкин. Увидев наши кислые морды и услышав о наших грустных делах он сказал:

— Ну а чего вы ребята время теряете. П-а-адумаешь — найти они не могут. Ну и пусть себе лежит. Это ж не живой человек! Че ему — трупу, я имею в виду — сделается? Вот если я чего прозеваю и оставлю после операции в полости пациента какую-нибудь салфетку — вот тут страшно, — и при этом хитро покосился на Ибрагимыча: мол, а как он прореагирует на такое? Однако тот сидел с довольно безучастным видом и на Левины слова никак не прореагировал.

— Лева, не придуривайся — ты сам все понимаешь.

— Понимаю, поэтому хочу вам помочь…

— Чем? Хочешь сам поискать? — щас, кликнем санитара, он поможет!

— А мне это надо? Я сегодня с 4 утра за операционным столом — троих после автодорожки оперировал. Сейчас отдыхаю и советы бесплатные раздаю.

Зная Леву тысячу лет, я понял, что у него есть идея. А он, увидев мой вопросительный взгляд, сказал:

— Зовите Вована Великанова, психиатра нашего…

Ибрагимыч, услышав это, встрепенулся и желчно спросил:

— А почему посторонние присутствуют при обсуждении экспертного исследования?

— Да мне сказали, что вы в морге, Василь Ибрагимыч, вот я и зашел вас попроведать, узнать, как здоровье? (Пару месяцев назад Лева оперировал Ибрагимыча по поводу острого аппендицита.)