Короче, Склифосовский! Судмедэксперты рассказывают

— Да, — добавил Александр Ильич, — за те три дня ни прокурор, ни эксперт практически не виделись. И только когда под белы рученьки взяли прапора, прокурор мельком сообщил эксперту, что судья срочно укатил в областной суд, а вот зачем и почему, а главное, когда вернется — он не сказал.

После «провала» операции эксперт снова приступил к своим непосредственным обязанностям. Он, два дня не вылезая из отделения, наверстывал упущенное, разгребал завалы накопившихся дел.

Вечером третьего дня к нему заскочил прокурор и сказал, что только что звонил судья и приглашал их назавтра в 18 часов на «свадебные посиделки» в ресторане.

— Ты пойдешь? — спросил он эксперта.

— Наверное, да, а ты?

— Знаешь, — задумчиво сказал прокурор, — я — скорее нет, чем да. Скорее не пойду. Поздравлю «молодоженов» до вечеринки, сошлюсь на обстоятельства и… не приду. Не нравится мне все это! Да, а ты в курсе, что он уже официальные разводы состряпал? И свой с женой, и этой рыжей Нинки с мужем. И все через областной суд. Уж как ему это удалось — ума не приложу!

— Слушай, все недосуг было спросить: а муж-то у нас кто?

— А муж у Нины Петровны наш коллега — помощник военного прокурора гарнизона, к которому и относится авиационный полк. Он, правда, последние два месяца отсутствовал — был в командировке и только сегодня ночью прибыл в полк. Здесь у него есть свой кабинет. На завтра у нас с ним запланирована встреча. Возможно, у него кое-какой материал имеется.

— То есть по убийству — глухо?

— Да, — устало ответил прокурор, — ни у нас, ни у военных нет больше ничего. Впрочем, военная прокуратура втихаря радуется: их контингент оказался непричастен. И еще, — добавил прокурор, — мы мало того, что в дерьме по самую маковку сидим, так командир части накатал на нас такую «телегу» во все инстанции, что мама не горюй. В ней он и о беспринципных сатрапах, и про творимый нами беспредел, и про кровавую гебню…

— А ты б его носом ткнул в делишки ворюги-прапорщика, а то строит из себя… целку, а сам-то, глядишь, тоже замазан по самую маковку? А что, — загорелся идеей эксперт, — вы же дело по прапору возбудили? Возбудили, — сам себе ответил он. — Вот и копайте прицельно под товарища полковника, а то уж сильно он засуетился. Ведь так?

— Не учи ученого. Мы и так все проверяем. На всех уровнях. И махинации там, похоже, немалые выплывают, и я ничуть не удивлюсь, если полковник к ним хоть чуточку, да причастен. Дурашка: если бы он не взялся строчить таких пасквилей, мы бы и не стали так глубоко проверять, а сейчас — звиняйте, инстинкт самосохранения сработал.

С тем мы и разошлись, не пропустив даже по рюмашке: дел у обоих было навалом, и каждому предстояло пахать еще до позднего вечера. Уже на улице, когда прокурор садился в свой «газон», мы еще немного помыли косточки будущим молодоженам, поговорили о том, сколько предстоит дел на завтра, и разошлись.

* * *

Если бы они знали, какой сюрприз преподнесет им это «завтра», если бы они знали! Ведь говорят же: «Если хочешь насмешить Бога, поделись с ним своими планами». Вот и наутро эксперт пришел на работу ранехонько — задолго до 8 утра. Позже, даже через года, ему часто будет вспоминаться это утро — прекрасное, теплое утро середины октября: голубое бездонное небо, еще не облетевшие желтые листья. И как контраст — весь жуткий кошмар последующего дня…

Впрочем, на работе все было спокойно, умерших не было. Правда, наличествовала толстая пачка историй болезни с постановлениями о проведении судебно-медицинской экспертизы по пострадавшим гражданам. Примерно полтора часа эксперт с медрегистратором неторопливо печатали акты. А потом…

А потом подъехал прокурорский «ГАЗ», и водитель спокойненько так сказал:

— Доктор, поехали. Убийство. Прокурор уже на месте, — и когда эксперт сел в машину, Ерофеич как-то индифферентно ответил на его молчаливый вопрос:

— Судья застрелил какого-то военного. Капитана, кажись. Насмерть, — добавил зачем-то он и замолчал. Молчал и эксперт, пораженный этим известием. В голове его крутилась мысль: ревность, женщину не поделили, посадят дурака, что делать…

Когда машина вывернула к подъезду пятиэтажной «хрущевки», эксперт увидел прокурора:

— Специально ушел оттуда. Тебя жду…

— Так это правда…

— Пока точно неизвестно, кто убил. Мало данных. А все было так: мы с майором к 8 утра подъехали сюда, — прокурор махнул рукой в сторону подъезда, — здесь живет… жил этот капитан, муж Нины Петровны. Когда мы поднялись на площадку между 1–2 этажами, вверху раздался выстрел. Знаешь, такой хлесткий, пистолетный — типичный выстрел в замкнутом пространстве. Мы с майором остановились и тут же услышали, что сверху кто-то бежит, прыгая через ступеньки, да так, что лестница содрогается. Это был судья. Если бы ты видел его лицо в тот момент, если бы ты видел… — повторил он и продолжил: — Ну, мы его остановили. Он сопротивления не оказывал. Тогда я остался с ним, а майор сходил в квартиру капитана. Вернулся и лаконично сказал: