Король

— О, Боже. Это было шикарно.

Еще улыбки. Как из «Маски», Джим Кэрри и белоснежная улыбка в тридцать два на все лицо. И она была права: секс был не просто фантастическим. Он утрахал ее вдоль по полу, пока они не оказались возле матраса. Потом, будучи джентльменом, он уложил Бэт на кровать… и снова взял ее, трижды. Или четырежды?

Он мог продолжать всю ночь…

Подобно затмению, закрывающему луну, ее космическая расслабленность исчезла, забирая с собой тепло.

И речи не было о всей ночи. Если говорить о том, чтобы провести ее со своей женщиной.

— Роф?

— Лилан, я здесь, — пробормотал он.

Она перекатилась на бок, и Роф, наконец, почувствовал ее взгляд на себе, и хотя его зрение окончательно испустило дух и полностью покинуло его, он мог представить ее длинные, черные волосы, синие глаза и красивое лицо.

— Нет, ты далеко.

— Я в порядке.

— Блин, который час?

Прошло ли больше времени, а не час, как ему показалось? Скорее всего. Когда доходило до секса с Бэт, он мог пропадать целыми днями.

— Второй час, — сказала она тихо.

— Чтоб меня.

— Разговор поможет? Роф… ты можешь рассказать, что тебя тревожит?

О, черт, она была права. В последнее время он часто отключался, укрываясь в том местечке своего мозга, где хаос не мог добраться до него… не так плохо, но это путешествие соло.

— Просто еще не готов вернуться к работе.

— И я тебя не виню. — Она потерлась губами о его губы. — Мы можем остаться здесь подольше?

— Да. — Но не сильно…

Тихое пиканье раздалось на его запястье.

— Черт подери. — Прикрыв лицо предплечьем, он покачал головой. — Время летит незаметно.

И его ждали его обязанности. Он должен просмотреть петиции. Набросать официальные обращения. А еще электронная почта в его ящике, те гребаные письма, которые глимера еженощно посылала в его адрес… хотя, в последнее время их становилось все меньше и меньше… видимо, знак, что это сборище недоумков что-то замышляло. Плохие новости.

Роф снова выругался.

— Не знаю, как отец справлялся с этим. Ночь за ночью. Из года в год.

И все для того, чтобы потом быть зверски убитым в молодом возрасте.

По крайней мере, когда на троне сидел Роф-старший, времена были стабильными: подданные любили его, и он любил их. В кулуарах не затевали государственных измен. Враги ждали снаружи, а не скрывались среди своих.

— Мне так жаль, — сказала Бэт. — Ты уверен, что ничего не можешь отложить?

Роф сел на кровати, откидывая длинные волосы назад. Уставившись вперед невидящим взглядом, он желал быть на поле боя.

Но это не вариант. На самом деле, в его танцевальной карте одна опция — вернуться назад в Колдвелл и снова приковать себя к столу. Его судьба была предопределена много лет назад, когда у его матери наступил период жажды, и отец поступил как настоящий хеллрен… и, вопреки всему, был зачат и рожден наследник, которого выращивали достаточно долго, чтобы он смог наблюдать убийство обоих родителей своими тогда-еще-функционирующими глазами претранса.

Воспоминания были ясными как день.

Дефект зрения проявился после изменения. Но эта слабость, как и трон, была частью его наследства. Дева-Летописеца определила план размножения, который усиливал самые ценные качества в мужчинах и женщинах, создавая социальную иерархию подобную кастовой системе. Хороший план, до определенных пределов. Как и всегда, когда дело касалось Природы-матери, закон подлости решил отколоть злую шутку… вот почему король с его «идеальной» родословной оказался слеп.

Раздраженный, он встал с кровати… и. разумеется, прямо на подушку, а не на пол. Когда нога заскользила, а баланс полетел к черту, он выбросил руки, чтобы удержать себя, но не знал, где именно находился в пространстве…

Роф рухнул на пол, левый бок вспыхнул болью, но это — не худшая часть. Он слышал, как Бэт продирается через мятые простыни к нему.

— Нет! — рявкнул он, отодвигаясь от нее подальше. — Я сам.

Когда его голос рикошетом отдался от стен полупустого лофта, ему захотелось пробить окно головой.

— Прости, — пробормотал он, отбрасывая волосы назад.

— Все нормально.

— Я не хотел срываться на тебя.

— Ты находишься в условиях стресса. Такое случается.

Господи, будто речь об обмякшем члене?

Боже, когда он ввязался в это королевское дерьмо, то мысленно принял обязательство носить корону, стать крутым мужиком, занять отцовское место, бла-бла-бла. Но злосчастная судьба была такова, что этот марафон продлится до конца его жизни… а он сдулся всего за два года. Три. Сколько там прошло?

Черт, а какой сейчас вообще год?

Видит Бог, он никогда не отличался терпеливостью, но оказавшись в трясине его слепоты с прошениями, которых он совсем не жаждал, он стал буквально взрыво-опасным.

Нет, секунду, там просто требовалось немного больше сдержанности, чем было у него… основная проблема была в его личности. Сражения — его лучшее призвание, а не правление на троне.

Отец был мужчиной пера; сыну по нраву меч.

— Роф?

— Что, прости?

— Я спросила, не хочешь ли ты поесть перед уходом?