Король Алекс

Ой ли. У герцога еще четыре сына, нам в приданное разве что набор посуды дадут. Земли мы ни пяди не получим, отношения с теваррцами не улучшим — это в принципе невозможно. Зато дочка, говорят, хороша необыкновенно. И портрет тут — шикарная блондинка с карими глазами, и шпионы говорят, что портрет еще всей ее прелести не передает.

Ну и чего удивляться?

Любовь!

— А от меня что требуется?

— Поедешь с посольством.

Я кивнул. И поехал. Хотя бы Карли не увижу какое‑то время — и то счастье.

Вместе со мной ехал Томми. Рене я убедил остаться.

А еще — надел под камзол кольчугу и снимать не собирался. Нет, я не ждал подставы. Я был уверен, что она — будет.

* * *

Андрэ взял с собой такую кучу прихлебателей, что было совершенно непонятно — к чему там я? Если за первые три дня пути мы виделись всего два раза, да и потом не чаще?

Убивать меня никто не пытался, правда, пару раз к нам с Томом в компанию пытались навязываться посторонние, но я быстро отшивал их.

Баронесса, кстати, тоже поехала — и терлась возле меня так активно, что даже мой конь кусаться начал. И я его понимал.

Сам бы укусил, если б не побрезговал. Дама обливалась какими‑то приторными духами и все чаще поглядывала на меня с недоумением. Наверное, я должен был уже давно затащить ее в кровать, но — не тянуло. Лучше я зомби подниму.

Тьфу.

Мы ехали по лучшей стране мира — Раденору. И с каждым днем я все отчетливее понимал, что Раденор стоит чего угодно. Крови, грязи, боли — в том числе и моей. Стоит.

Эти потрясающие сосновые леса, эти дюны, это море, это небо и крики чаек…

Эти скалы и кокетливые рощицы, словно прячущиеся за своими более высокими и мощными собратьями — соснами…

Золотой песок и зеленая трава.

Прозрачные реки и нахальные мальки, вьющиеся у самых копыт коня…

Дорога проходила мирно и спокойно. Песни и дешевые шутки менестрелей, улыбки дам, замки, охоты, балы в нашу честь…

Я один такой ненормальный!?

Я не понимал, никак не понимал, почему так получается?!

Как они могут быть спокойны, глядя на нищету, на болеющих детей, на зажравшихся аристократов… да какого Аргадона!?

У него кошелек на поясе стоит столько, что деревню год прокормить можно! А люди голодают. Умирают…

Почему так?!

Очень резко это проявилось в одной из деревень.

Баронесса внезапно захотела свежего молока — и мы свернули от основного кортежа. Я, Том, леди и еще трое дворянчиков. Из тех, которых Рене называл 'петушок — флюгер'. Не опасны, нет. Им просто хочется развлечений, блеска, веселой и красивой жизни… опасны ли они?

Да.

Такие могут развращать и сбивать с пути ю. Ну к чему, в самом деле, учиться, работать стремиться к чему‑то, когда рядом — такое? Веселое, легкое, беззаботное, глядящее на тебя сверху вниз и цедящее: 'Зачем?! Ведь жизнь так прекрасна…'

При моем дворе таких не будет.

Я не считал, что надо всех заставить работать, нет. Есть непригодные ни к чему, мусорные люди. И проблем от них больше, чем удовольствия. Но…

Рик, Марта, Анри — они вырастили меня, чтобы я стал королем. Я люблю их, и я благодарен им. И я отчетливо понимаю, что эти дворянчики живут неправильно.

А как — верно?

Как я?

Я, простите, не образец благородства. Та еще образина получается. Я не обладаю скромностью, терпением, всепрощением и прочим, о чем учат холопы. В их понимании идеальный человек — это такая мягкая всепрощающе — всетерпящая слизь — бери и делай с ней, что пожелаешь.

А в моем?

Я не знаю.

Но что‑то горит внутри меня.

Горит жадно и голодно, подталкивает вперед, учиться, двигаться, взойти на следующую ступеньку… и когда я вижу таких людей, которые погасили в себе этот огонь — или вовсе никогда им не обладали?!

— О чем ты думаешь?

Том подобрался поближе. Я посмотрел на друга.

— Том, а зачем мы живем? Или они? Она?

Троица 'молодежников' удачно выхвалялась перед баронессой, давая нам возможность переброситься парой слов. Хотя и не время и не место для таких разговоров. Но ведь мысли не спрашивают, где тебя найти? Они просто есть.

Друг пожал плечами.

— Алекс, мы живем не зачем, а скорее, вопреки, — усмехнулся друг. — Ты не должен был родиться, я должен был умереть. Но мы живы. А значит кому‑то это нужно!

Ответ меня не устроил. Кому‑то? Чему‑то? Имя и адрес, пожалуйста.

Но мы уже въезжали в деревню, да и долго секретничать было нельзя. Интересно, есть в этом клятом королевстве хоть одна сытая деревня?

Эта к ним точно не относилась. Крестьяне унижено кланялись, несколько детей, до тех пор игравших посреди улицы, сорвались и унеслись куда‑то.

— Ну же, Алекс, добудьте мне молока! — капризно протянула баронесса.

Я кивнул, огляделся… кого бы попросить? Судя по тому, что деревня словно вымерла, хорошего тут от лордов не ждали. И справедливо.

Впрочем, долго мне оглядываться не пришлось, откуда‑то из‑за угла вывернулся мужчина средних лет и плюхнулся прямо в пыль под копытами коня. Я едва удержал животное, чтобы не оттирать потом подковы от крестьянских мозгов.

— Господин!!! Помилуйте!!!

Кретин! Крестьянин, этим все сказано! Орать чуть ли не под копытами у породистого жеребца?!