Король Артур и рыцари Круглого стола

Книга о древних делах никак не могла обойтись без чудес. И без Грааля, раз уж так вышло, никак не могла обойтись. Но Мэлори древние мифы сводит к «джентльменскому набору». От воспитания Ланселота феями, как уже говорилось, остался лишь эпитет Озерный. Владычица Озера, одарив короля мечом, вскоре погибает, так и не стребовав ответного дара. Новая Владычица, Нинева, подается рационалистично: это не фея, а прислужница прежней, и свою магию она получает, обучаясь у влюбленного в нее Мерлина. Нинева появляется достаточно регулярно, однако ее участие не сравнить с той заботой, какой окружает молодого короля и его сподвижников Мерлин. К Мерлину Мэлори относится с явной симпатией, а вот Грааль с его небесной мистикой простого и ясного «рыцаря-узника», пожалуй что и раздражает. Вычеркнуть или существенно сократить эту «ветвь» Мэлори не вправе, но и неудовольствия не скрывает: как только речь заходит об озерных и авалонских девах, а тем более о Граале, куртуазность изменяет рыцарю. Если точность — вежливость королей, то прозе Мэлори в высшей степени свойственна доблесть понятности. Он любезен и предусмотрителен по отношению к читателю, он всегда все пояснит, ничего не будет держать втайне, предпочтет, в ущерб саспенсу, предупредить и разоблачить («она приняла образ…», «этот рыцарь отравил яблоко…», «а на самом деле эта девица была подослана…»), нежели допустить, чтобы читатель вдался в обман или запутался и почувствовал себя дураком. Уж в этом-то смысле на сэра Томаса можно положиться. И вдруг в сцене с посланницей Авалона он точно упивается бессмыслицей: является девица с мечом на боку (откуда и зачем у нее мало подобающее прекрасному полу оружие, автор не говорит), устраивает рыцарям испытание: кто сумеет завладеть этим мечом. Едва этот меч снимают с ее пояса, тут же просит его обратно, не получив, грозит Балину несчастьями от этого меча и скрывается. За ней по пятам является Владычица Озера и требует голову девицы или рыцаря, взявшего меч, или обоих. Балин вместо своей головы отрубает голову Владычице Озера, ссылаясь на родовую месть. В заключение приходит Мерлин и поясняет действия девицы тоже местью, но совсем из другой мыльной оперы.

Так и видится, как Мэлори пишет этот бред и бормочет: «Ну что, довольны? Хотели чудес? Тайн хотели? Вот вам — и не надейтесь, что концы тут когда-нибудь сойдутся с концами». Не сойдутся. Еще пророчество о несчастьях Балина кое-как оправдается, но кто кого убил в предыстории, и как Авалон будет сводить счеты с Озером, а Озеро с Балином — этого в книге не будет.

Но сцена с Балином и двумя девицами покажется образцом простоты по сравнению с сюжетом о Граале. Скажите, читатель, перевернув последнюю страницу — Мэлори или Акройда, — сколько было нанесено Прискорбных ударов? Кто такой Увечный король, и в каком он родстве с Галахадом? Кто такой однажды упомянутый король Рыбарь?

Полностью эту путаницу воспроизводить не хочется. Напомним основное: Балин нанес Прискорбный удар королю Пелламу, и в результате несколько царств превратилось в Пустынные Земли. Причина несчастья в том, какое было использовано оружие — копье, некогда прободившее бок Иисусу. Как мы знаем, сюжет о Балине и ветвь Грааля тесно связаны — Галахад получает воткнутый в камень меч Балина (непонятно зачем, ведь на корабле его ждет Меч убийственного удара). Казалось бы, Увечный король должен быть тот же самый, но девица рассказывает Галахаду совершенно другую историю о том, как был нанесен Прискорбный удар, и завершает ее словами: «Увечный король — ваш дед!» Дед Галахада по отцу — Бан, и он в этом сюжете явится разве что в видении Ланселота о семи королях и двух рыцарях. Другой дед — Пеллес, и ему бы и быть Увечным королем (его имя сходно с именем Пеллама, он тоже король страны Листенойз), но… в сцене исцеления Увечного короля подчеркнуто, что он-то как раз не Пеллес: Пеллес выходит из покоев перед явлением Грааля, калека остается. От короля Рыбаря Мэлори и вовсе отмахнулся. Этот персонаж неизвестно зачем возникает во французских романах и имеет отношения к Увечному королю — иногда это отец и сын, иногда и Рыбарь — калека, но меньшей степени инвалидности, а уж этимология этих персонажей — и вовсе темный лес. Акройд точно чувствует раздражение Мэлори и доводит путаницу до логического конца: если уж в этих именах не разобраться, а некоторые персонажи вообще неизвестно к чему придуманы, вот же, получайте: «Это ваш дед, господин Галахад, а звать его Дагдон!» Нет никакого Дагдона ни у Мэлори, ни в тех сюжетах, с которыми мучился Мэлори. Выдумал Акройд выразительное имечко.