Король-Беда и Красная Ведьма

— Я не хотел в армию идти. Не хотел становиться бесправным, забитым сержантами существом, все почетное право которого в том, чтобы кулаком жизнеутверждаться в среде сотоварищей и отдать жизнь за своего короля, а после быть похороненным на безымянном поле в груде таких же никому не нужных трупов. Но при армии всегда кормится достаточно. — Ара думала, он скажет «отребья», но Хаф дипломатически употребил слово — «люда». — Все они, в сущности, паразитируют на войне. В войске и кашевар нужен, и цирюльник, и зубодер, и конюх, и скотский доктор. — Ара чуточку приободрилась. Она готова была на что угодно, лишь бы себя обеспечивать, во всяком случае, она сама так думала. — И кузнец, и маркитантка… Надобно только прибиться и начать тихо что-то делать. Хоть… да хоть воровать! Армия… — он широко развел руками, — это рай! Разумеется, если ты не позволяешь ей диктовать тебе правила. Чтобы выжить, надобно иметь свободу маневра.

Он даже руки раскинул в упоении. Должно быть, откуда-то отхлебнул украдкой, неприязненно подумала Ара. И не раз. В значительной мере ее неприязнь была замешена на ее зависимости. Может быть, не будь он ее хозяином, она бы легче его переносила.

— За кого она идет-то? — спросила Ара, почти не разжимая губ. Тему надо было срочно менять, иначе она опасалась взорваться и наговорить такого, после чего спутник с дорогой душой бросит ее, как обузу, посреди дороги. От Хафа этого вполне можно было ожидать. Он по природе своей был дезертир.

Он хохотнул.

— Или я чего понял неправильно, или там все — претенденты. Она, как жена Улисса из сказки, надумала устроить публичные выборы с конкурсом баек среди кандидатов. Сказочная мечта любой принцессы младшего возраста: выйти за Доблестного воина, превосходящего всех статью и рыцарским искусством. Только, в отличие от принцессы, наша тетенька может себе такую дурь позволить. Там, в зале, — он размашисто указал через плечо большим пальцем, — есть для нее любопытнейшие варианты.

Один из упомянутых «вариантов» как раз в эту минуту поднимался, покряхтывая, из-за стола. Седовласый и седоусый, он распахнул длинный черный плащ, видимо, нарочно чтобы на груди его, закованной в латы, блеснула рыцарская цепь. Птиц этого полета вдова Викомб видывала разве что у себя за столом, однако стояла перед ним без стеснения и самоуничижения, сложив руки на животе, как знатная дама, а не под передником, как то пристало скромной трактирщице. При всем его росте и всей его броне, мужика такой комплекции она бы запросто внесла по лестнице, попросту перекинув через плечо. Гости криками с мест подбадривали рыцаря и понуждали всех прочих заткнуться.

— Меня зовут Эльдрик Фонтейн, — начал он, — и есть земли, где меня именуют «сэр». Лет не упомню уж сколько назад…

— Десять, — подсказала вдова.

— …я проезжал здешними местами по делам… почтенному собранию будет неинтересно, скажу лишь, что они были государственными. Сегодня важно лишь то, что дело происходило зимой, была метель, я заблудился в пурге, замерз и упал с коня. Я бы погиб, — бесстрастно сказал он, и гости хором согласились. — Вы все знаете, чем должна бы закончиться подобная глупость. Но меня нашли и принесли сюда, и эта добрая женщина выходила меня заботливо, как сестра или мать, и я был благодарен ей больше, чем сумел выразить деньгами. Наверное, мое лечение встало ей дороже, чем я тогда мог заплатить…

— …да и сейчас, похоже, — пробормотал смелый, когда его не слыхали, Хаф.

— Да что вы, — как будто смутилась вдова. — Ваши-то равные, почитай, никогда не платят. За честь, говорят, спасибо скажи, баба. Я тронута была.

— …и все эти годы меня мучила совесть. Я был женат, а теперь я вдов. Мы оба немолоды, и о юных страстях меж нами твердить, наверное, смешно, но я еще способен многое дать женщине. Я хотел бы просить руки мистрис Викомб, если на то будет ее и ваше соизволение, — говоря здесь, он поневоле обязан был проявлять уважение к тем, кого вдова Викомб называла своими друзьями, что бы он сам ни думал по этому поводу, — утверждая, что это она окажет мне честь, согласившись назвать себя моей леди. Я хотел бы быть богаче, чтобы предложить ей больше. Предложить же я могу ей стать полноправной хозяйкой в моем замке, и никто никогда при мне или без меня безнаказанно не попрекнет ее сословием. Я сказал, и я отвечаю, — он близоруко оглянулся и поклонился, — господа.

— Ай да Плащ До Пят! — надрывались собутыльники. — Твое здоровье, сэр рыцарь!

— Это огромная честь для меня, сэр Эльдрик, — прогудела вдова. — Я обдумаю ее, пока тянется пир. А пока, — она повысила голос, легко перекрывая гам, — уважаемый мэтр Тибо хотел сказать свое слово.

— Бьюсь об заклад, она его имя вспомнила, только когда он назвался, — откомментировал Хаф. — Ушам не верю. Неужто мало ей чести на склоне лет побыть рыцарской женкой? Она, однако, баба практическая. У купца Тибо денег столько, что он таких, как рыцарь Фонтейн, пучками покупать может. Послушаем, на что ему-то сдалась эта трактирная вдова.