Король-Беда и Красная Ведьма

— Похоже, что в те разы, про кои женихи бают, — фыркнул втихаря неугомонный Хаф, — она ни с кем из них переспать не удосужилась. А поскольку, по всему видать, баба она нормальная и здоровая, то, стало быть, есть среди этой братии еще кандидат с шансами повыше златопятых рыцарей и денежных тузов.

Ара еще подумала, что Хафа в Дагворте бивали недаром. Купец как будто подходил вдове больше, но рыцарь ведь предлагал дворянство, а его за деньги не купишь. Когда бы вдова его выбрала, это выглядело бы бескорыстнее. Сама Ара не сомневалась, что выбор сделают из этих двух.

Наверное, рыцарь Фонтейн и купец Тибо были гвоздем программы, потому что после их выступлений питие и хождения понемногу продолжились, и вдова Викомб двигалась меж тесно составленными столами, следя, чтобы гостям всего хватало, подгоняла подавальщиц и перекидывалась словцом со старинными приятелями, каждого из которых уже завтра могли засыпать сырой землей. Ара вновь опустила глаза на то, что резалось под ее ножом. Похоже, до конца празднества ей не предстояло увидеть ничего интересного. Но она ошиблась.

Вдова остановилась перед лучником, что сидел в углу у самой двери, и впервые ее жест выразил нерешительность. Там было темно, и люди все время толкались, выходя на двор по своим естественным надобностям. Еще там было тесно и холодно, и, вскинув глаза на возглас вдовы, Ара разглядела только сцепленные вокруг глиняной кружки узловатые коричневые пальцы, все сплошь изрубленные тетивой.

— Ник… Ник из Нолта! — Вдова приложила руку ко лбу, потом протерла кулаками глаза. — Или из Кросби? — нерешительно предположила она, как ей казалось, негромко.

— Из Нолта! — заорали с одной стороны.

— Из Кросби! — не менее громогласно возразили с другой, но стороны сходились на том, что он все-таки, несомненно, Ник, откуда бы он ни был.

Лучник неспешно поднялся, и росту в нем оказалось не меньше, чем в большом буром медведе, и курчавая седая борода задиристо торчала вперед над острым кадыком.

— Моя Бесси, — сказал он, — которая бегала ко мне на луг, чуть стемнеет. Ты не изменилась. Я б тебя и в толпе узнал.

— Бегала, старый ты жилистый кочет, что было, то было. Только врать не надо, будто не изменилась. Краше стала, нешто не видишь? Три лишних пуда набрала. Двух мужей, не дождавшись тебя, схоронила. Не пропала, как видишь. Вон какое у меня приданое, — ладони ее описали круг, — погляди.

— Ну а меня носило по разным местам, — признался Ник, — верен тебе я не был. Я ничего не сохранил. Ни отцовского наследства, ни молодости, получал только гроши за чертову службу и ежели чего не пропивал сразу, так спускал на баб и девок. Нигде толком не останавливался, а ежели оседал на год или два, так уходя, кой-какое нажитое добро оставлял бабе, потому что, как мне казалось, это было правильно. Ну и вот, выходит, что приволок я тебе, красотка Бесси, — извиняй, мужниным именем звать тебя не хочу, не в обиду ему, может, он был добрый мужик, да я его не знал, а знал бы, так не он на тебе б женился, — только одного себя, старую развалину без гроша за душой и с уймой смертных грехов для исповеди. Примешь — поклонюсь, выгонишь — не обижусь. Завтра все одно на Бык пойду.

— Чего тебя гонит-то туда, Ник? Как вышло, что ходил ты всегда с королем, а теперь вертаешься с Самозванцем?

— Я — наемник, — просто ответил Ник. — Моя цена — монета. Ну и все то, что на долгой дороге к ней прилипает. Он, во-первых, платит не скупясь и вовремя. Извиняйте, но королевская честь дешевле, да и на зуб — фальшивая. А во-вторых… — он беспомощно развел руками и оглянулся на друзей, — в нем что-то есть. И, Бесси, не называй его Самозванцем!

Сотоварищи хором подтвердили его слова и сдвинули кружки:

— За короля! За короля Баккара! За Баккара, покуда он платит!

Вдова, гостям на удивление, смахнула с лица слезу.

— Вот и ответ мой вам, господа доблестный рыцарь и щедрый купец. Вы говорили, сэр Эльдрик, что со мною у вас и речи нет о страстях юности. Так вот она, моей юности страсть, стоит здесь. И ничего я не могу ему сказать в укор такого, чего бы он сам перед всеми только что за собой не признал.

— А ты его — тряпкой! — со знанием дела посоветовал кто-то из зала. — Мокрой!

— Заслужит, так и тряпкой получит, — пообещала вдова. — Ничегошеньки он не забыл из того, что я могла бы высказать ему при встрече, понимаете, о чем я? Это значит, он знает, о чем и как я думаю. Значит, душа у нас с ним одна на двоих, и… вот он, тот, кого я называю своим мужем.

— Так выпьем! — крикнул осчастливленный и несколько ошарашенный Ник не то из Нолта, не то из Кросби, обращаясь сразу ко всем гостям. — За красавицу невесту, за Бык, который мы возьмем завтра, и за все, что в нем есть и что завтра станет нашим!