Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

В разговоре с российским послом Тугут выдвинул и ещё один аргумент против признания Людовика XVIII. «Он мне сказал, - докладывал Разумовский, - что крайне не удовлетворен поведением этого Принца и в особенности людей, которые его окружают; среди них нет никого, кто хоть немного был бы в курсе дел»{1062}. Подобная ремарка не удивительна: первым же своим дипломатическим шагом Людовик XVIII нанёс серьезное оскорбление австрийскому двору, поскольку письма с извещением о его вступлении на престол были сначала направлены герцогу Фердинанду Миланскому (и это при том, что Милан официально входил в Империю), потом - королю Пруссии и лишь затем в Вену Тугут, сообщавший об этом графу Кобенцлю, отмечал, что это несколько странный шаг - прежде всего направить письмо тому, кто считается одним из лучших друзей Франции{1063}.

При анализе дипломатической переписки становится заметно, что повышенная активность Петербурга начинает вызывать у Австрии все большее раздражение. В середине августа Тугут в сердцах напишет Кобенцлю:

Как только обстоятельства позволят, чтобы русская армия приблизилась к берегам Рейна, Людовик XVIII будет без промедления признан [...] Иными словами, именно от Екатерины II зависит возрождение трона Бурбонов{1064}.

Однако в разговоре с Разумовским канцлер выдвинул совсем другие аргументы. В депеше от 19 (30) августа посол передавал его слова:

Признание Короля Франции нельзя ни на секунду ставить под сомнение, однако оно никак не может произойти в данной ситуации; оно произойдет лишь тогда, когда, ступив на французскую землю, он объединит вокруг себя достаточно многочисленную партию, чтобы оказать решающее влияние на общественное мнение, которое, как хвалится этот Принц, он

уже расположил в свою пользу{1065}.

Несмотря на это, в конце сентября Остерман направляет Разумовскому большое письмо, в котором просит вновь встретиться с Тугутом и подействовать через него на императора для скорейшего признания Людовика XVIII, поскольку именно сейчас это исключительно важно для того, чтобы оказать поддержку роялистам внутри Франции. Желая добиться для Людовика XVIII разрешения на участие в военных действиях, Остерман отмечал, что король во главе австрийской армии «будет выполнять сугубо представительские функции, однако его имя и титул будут полезны для успеха этой армии и её вторжения в страну» {1066}.

Поскольку почта Кобенцля перлюстрировалась, Остерман был осведомлен и о том, что Тугут не прочь подобрать более подходящего претендента на французский трон. Поэтому вице-канцлер специально подчеркивал, что Екатерина II считает эту идею «самой гибельной, какую только можно измыслить и в особенности предать гласности, поскольку она ведет к уничтожению прав всех Государей»{1067}.

В октябре во время новой встречи с Тугутом Разумовский ещё раз поднял вопрос о признании Людовика XVIII. На этот раз в качестве основного аргумента против этого шага австрийский министр иностранных дел выдвинул стремление имперских земель к миру, о чем раньше{1068} говорилось лишь вскользь. Теперь же канцлер не преминул напомнить послу, что «все германские сословия продемонстрировали сильное желание договориться с Францией», к чему их подталкивает крушение надежд на то, что монархия во Франции будет восстановлена изнутри, силами самих французов, а ландграф Гессенский уже даже подписал мир{1069}.

Барон Тугут не лукавил: ещё в мае по его распоряжению граф Лербах, ведущий австрийский специалист по дипломатии внутри Священной Римской империи, объехал, начиная с Мюнхена, столицы десяти главных южногерманских государств. В его докладе говорилось, что только Гессен, с подачи Пруссии, собирается в конце августа заключить сепаратный мир с Францией, тогда как остальные готовы и дальше оставаться в орбите австрийской политики, но при одном условии: император продемонстрирует ясное и недвусмысленное стремление к миру. В дни заключения Базельского мира Франц II ещё не дал этим государствам определенного ответа: с одной стороны, он подтвердил, что полон решимости защищать империю и надеется, что и остальные последуют его примеру, с другой - заверил, что по-прежнему собирается выполнять решение Рейхстага от 22 декабря 1794 г. и искать пути к миру с Францией.

3 июля 1795 г. Рейхстаг принял новое постановление, не изменившее, впрочем, эту ситуацию: осудив Пруссию за сепаратный мир, он по-прежнему подтвердил стремление прекратить войну с Францией, но только одновременно всей империей - и, соответственно, Австрии по-прежнему было поручено вести переговоры{1070}. «Одно только признание Месье Королем, - отмечал Тугут 6 сентября 1795 г., - сделанное в данный момент с нашей стороны, неминуемо поднимет против нас всю империю»{1071}.