Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Официальные результаты референдума{1380} были для республиканцев весьма благоприятными: за Конституцию проголосовало более миллиона человек, против - меньше пятидесяти тысяч, один департамент, Мон-Терибль, её отверг. За декреты высказалось чуть более двухсот тысяч, против - немногим более ста{1381}, 19 департаментов их отвергли. И Конституция, и декреты были объявлены одобренными французским народом, хотя даже одно только то, что лишь четверть, высказавшихся за конституцию, проголосовала за «декреты о двух третях», говорило само за себя и вызывало множество вопросов.

Именно референдум по Конституции III года и «декретам о двух третях» Ларевельер-Лепо, будущий член Директории, считает временем разрыва между роялистами и «Фрероном, Тальеном, Баррасом и др. [...] не раз, начиная с 9 термидора, усердно служившими их делу». Почувствовав свою силу, роялисты отвергли декреты и стали угрожать депутатам Конвента карами за их поведение в прошлом, а также «выбрали в оба совета одних роялистов, которые, в свою очередь, должны были выбрать одних роялистов в Директорию». Это-то и привело к перегруппировке в среде термидорианцев, когда, испугавшись, вчерашние пособники роялизма оказались вынуждены «примкнуть к истинным друзьям свободы» {1382}.

Хотя депутатов Конвента нередко обвиняли в том, что они приняли «декреты о двух третях», опасаясь за собственную жизнь и не желая отказываться от власти {1383}, их роль в предотвращении падения республики видится несомненной. Это убедительно доказывает специальное исследование, предпринятое Ж.-Р. Сюратто с целью определить политическую ориентацию вновь избранных депутатов. Предупредив об известной погрешности своих подсчётов, он пришёл к выводу, что из 234 депутатов, избранных свободно (то есть не подпадавших под декреты), в Законодательный корпус прошло 49 «контрреволюционеров» и 68 «умеренных роялистов», тогда как республиканцев - всего 56{1384}, то есть вдвое меньше. Не рискуя интерполировать эти данные на выборы в целом и гадать, что было бы, если бы не «декреты о двух третях», замечу, тем не менее, что победа монархистов выглядела весьма убедительно. Однако в отношении членов Конвента, получивших места в Совете пятисот и Совете старейшин, цифры совсем иные: 44 роялиста и 389 сторонников республики. Малле дю Пан писал графу де Сент-Альдегонду:

Собрание выборщиков назвало [...] в новую треть гг. д’Амбрэя (d’Ambray) {1385}, бывшего генерального адвоката парламента, человека выдающихся достоинств; Лафона-Ладеба (Lafont-Ladebat) {1386} и Мюрера (Muraire) {1387}, роялистов из Законодательного собрания; Жибера де Мольера (Gibert des Molières){1388}, некогда нотариуса; Порталиса (Portalis){1389} старшего, выдающегося адвоката парламента Экса, честного роялиста, и Ле Кутёль де Кантлё (Le Couteulx de Canteleu){1390}. Законодательный корпус будет чудовищем Горация{1391}: там можно будет увидеть аристократа, заседающего рядом с якобинцем, конституционалиста рядом с творцами 10 августа, представьте себе этот хаос{1392}.

Роялистам оставалось уповать лишь на то, что Законодательный корпус должен ежегодно обновляться на одну треть - и действительно в 1797 г. придёт час их реванша.

ГЛАВА 10 13 ВАНДЕМЬЕРА: КОМУ ВЫГОДНО?

К этому же времени, к осени 1795 г., относится и последнее парижское народное восстание эпохи Французской революции - восстание 13 вандемьера IV года республики (5 октября 1795 г.). В столице голосование по «декретам о двух третях» проходило особенно тяжело: их одобрила лишь одна секция из сорока восьми. Кроме того, секции сразу же отвергли все поставленные Конвентом ограничения по срокам созыва первичных собраний, равно как и запрещение сноситься друг с другом. После решения Конвента признать декреты вступившими в силу на депутатов посыпались обвинения в узурпации народного суверенитета, в ряде секций были высказаны предложения объявить заседания непрерывными и покарать зарвавшихся законодателей - как минимум урезав их полномочия. Противостояние вылилось в то, что за 20 дней до окончания работы Конвента парижские секции восстали. Депутаты призвали на помощь войска, в подавлении мятежа принимал активное участие Бонапарт, заслуживший даже прозвище «генерал вандемьер». Попытка вооружённого противостояния Конвенту закончилась поражением восставших.

Таким образом, сам ход событий видится хорошо известным. Тем не менее восстание 13 вандемьера представляется мне, пожалуй, одним из самых запутанных восстаний Революции. Свидетельства о нём столь противоречивы, что их весьма сложно принимать на веру, и в результате достоверность едва ли не каждой крупицы наших знаний может быть поставлена под сомнение.