Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Основная проблема возникает отнюдь не с хронологией событий и не с причинно-следственными связями между ними, а с их интерпретацией. За две сотни лет описание обстоятельств, связанных с восстанием 13 вандемьера, в общих чертах устоялось, и ныне в нём практически не встречается разночтений. Большинство авторов общих работ выстраивает повествование в следующей логике: «Роялистское восстание 13 вандемьера [...] опередило назначенные на 20-е выборы и увенчало собой волнение, проявлявшееся в Париже на протяжении предшествующих месяцев. 20 фрюктидора (6 сентября 1795 г.) парижская секция Лепелетье - секция Биржи и спекуляций - приняла акт о гарантиях, а секция Фонтана Гренель объявила свои заседания непрерывными{1393}. Первичные собрания, в которых преобладали роялисты, исключили из своих рядов санкюлотов и бывших террористов. Брожение усилилось после публикации результатов плебисцита: 18 парижских секций оспорили его результаты. 9 вандемьера (1 октября) одновременно узнали о роялистском мятеже в Шатонёф-ан-Тимрэ и Дрё 27 фрюктидора (13 сентября) и о его подавлении; секция Лепелетье призвала к восстанию. 11 вандемьера (3 октября) по меньшей мере семь секций объявили себя восставшими. Конвент провозгласил себя заседающим непрерывно, назначил чрезвычайную комиссию из пяти человек (в число которых вошёл Баррас) и обратился с призывом к санкюлотам: 12 вандемьера (4 октября) был отменен декрет о разоружении бывших террористов и сформировано три батальона патриотов 89-го года{1394}. Восстание получило развитие в ночь с 12 на 13 вандемьера при пособничестве командующего вооруженными силами генерала Мену; была создана Центральная комиссия; большая часть Парижа оказалась в руках восставших; Конвент был осаждён»{1395}.

Таким образом, восстание однозначно признается роялистским и объясняется тем, что роялисты, недовольные принятием «декретов о двух третях», смогли взять под свой контроль ряд секций. Но нельзя не заметить, что это «роялистское» восстание не ставило перед собой никаких роялистских целей: в тексте Собуля нет ни слова о требованиях восстановить монархию, о стремлении призвать на французский трон Людовика XVIII, вообще о каких бы то ни было антиреспубликанских лозунгах мятежников.

Это не единственная странность, которую можно найти в работах авторов, признававших восстание 13 вандемьера роялистским, а именно этот эпитет обычно прилагается к нему в историографии вплоть до сегодняшнего дня{1396}. Так, например, Фюре и Рише писали: «Правые были разобщены. Убеждённые роялисты испытывали презрение к этому брожению. Агенты графа д’Антрэга - Бротье и де Помель {1397} - были враждебны движению, которое отстаивало суверенитет народа. По противоположным причинам, которые должны были привести к сходным результатам, мудрецы Собрания и салонов отговаривали от незаконных действий. Мадам де Сталь заявила Лакретелю, что движение секций может привести к гражданской войне и удушить в зародыше эволюцию в сторону умеренности»{1398}.

Иными словами, и убеждённые роялисты (сторонники Людовика XVIII), и конституционные монархисты (по крайней мере часть из них) были против восстания. Но какие же роялисты тогда в нём участвовали? «Золотая молодежь», - отвечали Фюре и Рише, однако это звучало не очень убедительно. Впоследствии Фюре отказался от данной концепции, и в его книге «Революция» мятеж 13 вандемьера определяется уже как «восстание умеренных секций Запада, ведомых золотой молодежью»{1399}.

Если же обратиться к книге А.З. Манфреда, то мы увидим ещё одно логическое противоречие. На страницах, предшествующих рассказу о восстании 13 вандемьера, автор отмечает: «Роялистская партия не представляла собой чего-либо единого. Напротив, не было ничего более пестрого, противоречивого, разноголосого, чем партия сторонников монархии»{1400}. Но далее, по словам Манфреда, эта «партия» действует как единое целое: роялисты надеются на конституционный путь восстановления монархии, «дальше мечтаний о кровавом возмездии сплочённость роялистов не шла», «эта мысль в течение сентября воодушевляла всех сторонников монархии». И, наконец, при описании кануна восстания появляется, очевидно, ещё более сплоченная группа людей, именуемых «заговорщиками» - именно они дают сигнал началу восстания. Но кто эти «заговорщики»? Как они соотносятся с «роялистами»? Об этом книга умалчивает.