Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Таким образом, первый раунд противостояния закончился вничью, однако семь наиболее активных секций решили не мириться с поражением и уже вечером 11 вандемьера объявили себя восставшими. Для разрешения сложившейся ситуации Конвент назначил комиссию из пяти своих членов и призвал под ружье верных ему санкюлотов. Время ненасильственных действий кончилось: мятежникам не оставалось ничего другого, кроме как попытаться взять Конвент штурмом и силой заставить депутатов сложить свои полномочия.

Есть ли в материалах полиции доказательства того, что за этим, в первую очередь, стояли роялисты? Отнюдь. Накануне мятежа слова об активизировавшихся в секциях роялистах там действительно появляются, вот только принадлежат они не работавшим на улицах агентам, а составителю резюме полицейских сводок и носят, скорее, политический характер, нежели говорят о каких бы то ни было конкретных фактах.

Первый раз это происходит 11 вандемьера:

Наконец, секция Лепелетье сбросила маску и, решив отправить своих выборщиков во Французский театр, приняла постановление, продиктованное возмущением и анархией, а роялизм разнес его по остальным первичным собраниям {1578}.

В столь же отвлеченном контексте отсылки к роялизму звучат ещё трижды: 12-го («по счастью, гений свободы бдит, и пагубные вопли роялизма не были услышаны большинством секций»; «партия выборщиков, усиленная шуанами, журналистами, богато одетыми дамами» {1579}) и 14-го вандемьера («густая вуаль, накинутая злым умыслом, роялизмом и анархией на глаза всех классов граждан, наконец сорвана» {1580}).

Однако от 12-14 вандемьера в Национальном архиве сохранились не только полицейские донесения, но и множество докладных записок, составленных агентами Комитета общей безопасности. Если судить по публикации Олара, то за секциями и военными действиями наблюдали очень пристально, а парижане не чинили работе агентов никаких препятствий. Однако в этих донесениях нет никаких следов тех историй, связанных с роялистской символикой, которые попали в газеты и в доклад Барраса. Да и в принципе упоминаний о промонархических настроениях в секциях всего три, из которых, пожалуй, заслуживает внимание одно:

Лепелетье. Частные лица, располагавшиеся в штаб-квартире, на улице Фий-Тома, приглашали проходивших мимо зайти и взять оружие и порох, чтобы сражаться с Конвентом и террористами, говоря, что лишь король может сделать нас счастливыми{1581}.

Второе сообщение доводит до сведения Комитета общей безопасности разговоры рабочих о том, что секциями руководят роялисты{1582}. В третьем пересказывается слух о том, что «роялисты, чтобы повлиять на нестойкие умы, показывали многим луидоры; речь идёт о том, что это были луидоры с изображением Месье и с именем Людовика XVII»{1583}. Деньги с именем Людовика XVII действительно выпускались, хотя вызывает серьезное сомнение существование золотой (!) монеты с именем короля и портретом регента.

В качестве итога можно сказать следующее. Полностью осознавая, что рассуждения о характере того или иного восстания неизбежно носят довольно условный характер, нельзя не отметить, что ни у современников, ни у историков, по сути, нет никаких оснований называть восстание 13 вандемьера роялистским.

Являлись ли роялисты его тайными организаторами? Каких-либо доказательств этому нет. Хотя среди лидеров секций люди, сочувствовавшие идеалам монархии, действительно были, то, что они играли существенную роль в подготовке восстания, представляется весьма сомнительным: по крайней мере, у нас нет никаких свидетельств их решающего влияния. Участвовали ли роялисты в мятеже? Несомненно. Однако с уверенностью можно говорить о присутствии в рядах восставших лишь очень небольшого количества сторонников монархии, чьи политические симпатии на тот момент подвластны четкой идентификации. Было ли восстание на руку приверженцам монархии? Безусловно: разгон Конвента и отмена «декретов о двух третях» позволяли монархистам (прежде всего конституционным) надеяться на преобладание в новом Законодательном корпусе. Располагал ли Конвент свидетельствами о том, что мятеж был делом рук роялистов? Едва ли: эти свидетельства никогда не были обнародованы - в качестве таковых была представлена лишь переписка Лемэтра, правда, сейчас нам известно, что речь шла в основном об умозрительных конструкциях.

Впрочем, как это ни парадоксально, и той и другой стороне было выгодно объявить мятеж делом рук роялистов: сторонникам Конвента это позволяло оправдать «декреты о двух третях» и применение войск против жителей Парижа, а сторонникам монархии давало возможность создать преувеличенное представление о своем влиянии, якобы позволившем вывести на улицы столицы двадцать с лишним тысяч человек. Так и родилась легенда об этом последнем массовом вооруженном движении эпохи Французской революции, живущая уже более двух столетий.