Король Дебрей

– Нет, я… я доверяю тебе… почему-то… – Та сдержала смех, мне этот жест не понравился, но не подала виду. Я продолжила: – Я не уверена, что ты можешь понять меня.

Она пожала плечами. – Могу и не понять, а может, и могу понять. Хочешь шутку про лампочку?

– А?

– Сколько нужно психологов чтобы поменять лампочку?

В моей голове сквозило от непонимания ситуации. Какая шутка, к чему это… Она мне язык заговаривает?

– Я… не знаю.

– Один! Если лампочка готова поменяться.

Я стояла в недоумении, а она залилась таким же раскатистым хохотом, каким подбадривал меня Артур.

– Даже если лампочку усиленно опекает другая лампочка?

– Эта лампочка побольше?

– Эта лампочка – ее мать

– Хм… – Мы сделали паузу, пока Марина что-то обдумывала. – Ты пыталась поговорить с ней об этом?

– С ней невозможно разговаривать. Если она и слушает, то точно не слышит. Я как Дон Кихот, который пытается атаковать ветряную мельницу, воображая ее драконом. Что толку драться с тем, кто стоит на месте и просто перемалывает зерно. Я ей слово – она мне два в ответ.

– Какова ее мотивация?

– Если б я знала. Иногда мне кажется, что ей просто приятно держать меня на коротком поводке. Просто ей нравится быть строгой как со мной, так и с другими.

– Она понимает, что вставляет тебе палки в колеса?

– Абсолютно точно – нет. Я думаю, она не знает, что своими наставлениями причиняет мне боль.

– Почему ты думаешь, что она не знает?

И тут я оступилась. Я хотела что-то сказать, но поздно поняла, что ответить-то мне и нечего. Потому стояла в нерешительности, открыв рот. Мои руки невольно задрожали. Довольно долгое время я считала свою мать «слепой и глухой» по отношению ко всем.

– Думала, – спустя некоторое время решилась я: – … теперь, не уверена в этом.

Она учтиво кивнула.

– Она никогда не спрашивала тебя, ну, например: «Доченька, а почему ты со мной не разговариваешь?» Или: «Что у тебя произошло?» Вообще как-нибудь реагирует на твое самочувствие?

Я отрицательно покачала головой.

Ей никогда не было интересно мое состояние. Бывало, я болела, она приносила мне таблетки. Иногда, я показывала ей связанные вещи, она просто одобрительно кивала. Когда я приходила со школы в слезах, ее единственной реакцией было: «Не реви, без тебя тошно». Ей было важно одно: я должна быть у нее на виду и делать то, что она прикажет.

– Как думаешь, ты достаточно хороша для нее?

Мое сердце замерло от этого вопроса: – Ч… Что?

– Ты – не то, чего она ожидает, не так ли? Ты недостаточно удобная дочь? Ты уже не маленькая девочка, и тебя теперь не воспитаешь под себя. Да и возраст какой, пора с мальчиками гулять. Какой тут контроль? Того и глядишь, не те мысли тебе внушат. Она-то женщина взрослая, мудрая, многое повидала. Ты – молодая, цветущая. Ты уверена, что не знаешь ее мотивации?

На глазах выступили слезы, но я их быстро смахнула. Тело предательски тряслось.

– Достаточно…

Она глубоко вздохнула.

– Извини, я сильно разошлась, да?

– Нет… – Я кое-как, сквозь беспокойство, сумела выдавить из себя слова. – Все верно…

– Слушай, я все-таки не профессионал. Да и мне стыдно, что я довела тебя до этого, так что…

– Ты довела меня до правильных мыслей. – Твердо сказала я.

– Хорошо… знаешь, мой парень вечно говорит мне, что я заносчивая. Думаю, в каком-то смысле он прав. – Она еще раз кивнула. – Если захочешь еще поговорить – кликни в звонок. Моя маман строгая, но я объясню, что ты моя клиентка. Да и Артурка будет рад.

Я покивала.

– Спасибо. Я должна подумать над сказанным. И кстати… – Сказала я, когда мы уже попрощались: – Артур не любит, когда его называют ласковыми прозвищами.

Она в ответ фыркнула, подавив смешок, будто я сказала какую-то ересь.

***

Мамы дома не было.

Весь вечер я провела в комнате, дабы не показываться ей на глаза, нужно было многое обдумать.

Она не заходила ко мне. Значит, о произошедшем никто так и не узнал. Тем лучше, пусть думает, что я наказываю саму себя. Будучи ребенком, мне доводилось часто прибегать к подобному самобичеванию, заперевшись в четырех стенах. Она умилялась с этого. Иногда даже хвалилась своим сестрам, мол, смотрите какая молодец, поняла, что не права, а ведь это я ее так воспитала. Я выросла, но до сих пор знаю, где мое (по ее мнению) место.

Я не то, что она хочет видеть во мне.

Она не строгий родитель.

Она… просто видит во мне конкурента.

Все просто.

«Держи друзей близко, врагов своих – еще ближе». Так когда-то она говорила своим сестрам, а затем, как по наследству, эти слова перешли ко мне. Контроль, удобство и оправдание ожиданий – вот что делает меня ее дочерью. Я – ее главный враг.

Я очнулась от раздумий, услышав стук в дверь.

– Риночка, к тебе папа приехал.

Раньше бабушка никогда не стучалась в мою комнату. Даже не знаю чему удивляться в первую очередь, то ли появлению папы, то ли сближения с бабушкой.

***

Он стоял около машины и курил. Папа никогда не курил при мне. Рассказывал, что бросил это дело еще до моего рождения.

– Ринушка…

«О, что-то новое» – подумала я. Да, так меня еще не называли. Даже ругаться по этому поводу не хочется.

– Поехали в город? – Продолжил он.

– Сейчас? Зачем?