Король-девственник

— О, как дурно быть таким дикарем! Можно подумать, что ты боишься? Я нисколько не боюсь, я теперь очень счастлива. Улыбнись же для моего удовольствия. Нет? Понимаю, ты сердишься на меня за то, что я решилась отыскать тебя даже здесь; не вини же меня, ведь, твоя мать сказала мне: «Ступай туда, ты имеешь на это право». И, кроме того, я давно хотела увидеть этот уголок дворца; ведь, о нем рассказывают так много чудесного. О! как это необыкновенно и красиво. Кажется, будто живешь в сказочной стране. Если хочешь, ты будешь принцем Бриллиантом, а я принцессой Жемчужиной; а, под конец из этих двух драгоценных камней выйдет прекрасное обручальное кольцо! Но на тебе одежда Рыцаря-Лебедя? В таком случай, я назовусь Эльзой. Скажи, мой Фрид, что это, над нами настоящее небо, луна и звезды? Здесь полночь; а там полдень. Вода, это озеро? Птицы, этот лебедь? Нет, ведь не настоящее, не правда ли? Знаешь, продолжала она уже менее веселым тоном, — хотя мне все это очень нравится, но, в то же время, оно меня тревожит. Есть нечто неприятное в том, что меня здесь радует. Быть может, это происходит от того, что все эти прекрасные вещи ненатуральны. Ведь, все же, мы окружены ложью, искусством! Не хорошо искажать божественные творения. Поверь, невозможно иметь над собой другое небо, кроме настоящего. Тебе известна, конечно, история мечтательного и возмутившегося ангела, который, видя рай, захотел сделать себя такой же? Именно, вот на такой-то дьявольский рай и походит вся эта картина, где мы с тобой. Равнины, воды, ясный лунный вечер — все это похоже на натуральное, но при виде этой картины чувствуется какая-то боль, которая сжимает и леденит сердце. О! видишь ли это оттого, что здесь нет Бога. И сам ты, мой Фрид, ты кажешься таким, будто живешь совсем иначе, чем другие люди. Ты какой-то странный. Я даже не уверена в том, что ты меня видишь, слышишь. Быть может ты уже более не Фридрих, точно так же, как эти светила не настоящая звезды. Ты живёшь той же ложной жизнью, какую придал окружающим тебя вещам. О! мой любимый, вспомни о той настоящей деревне, где мы бегали вмести; о высоких деревьях, залитых золотистыми лучами солнца или бледным светом луны, о тихом дуновении ветерка, которое перепутывало наши волосы! Как грандиозна и тиха была природа! Здесь души наши точно стеснены клеткой. Нужно будет вернуться в Лильензее. Только там вода чиста, прозрачна и отражаете в себя небо! Скажи, помнишь ли ты о тех склонявшихся с берега тростниках, которые образовали над нами крышу из трепетавшей зелени, и где мы были точно в домике, сделанном из листьев и солнца? Приятный запах выходил из мокрой земли и ветер приносил нам, вместе со свежестью воды, крики ласточек, кружившихся над водой, и песни купающихся девушек…

Теперь он слушал ее с большим вниманием и с меньшим испугом. Он наклонил свою голову в этому молодому розовому лицу, на котором легкомысленный смех сменился печальной улыбкой, почти переходя в жалобную.

Он, очевидно, погрузился в воспоминания. Глаза его блестели каким-то нежным удовольствием.

Теперь Лизи заметила, что он уже не сердился более и не сторонился от нее. Радостная, она воскликнула, хлопая в ладоши:

— Вот, наконец, я вижу тебя таким, каким хотела видеть, и каким я тебя люблю.

И она бросилась к нему на шею, прижимая свои губы к его губам.

Он откинулся назад, тряхнул волосами, взбешенный, точно змея укусила его.

— О! несчастная, безумная, оставь меня!

— Фридрих!

— Оставь меня! Уйди!

— Что же я сдала дурного? — спросила она, стараясь взять его руки. — Разве твои губы не губы моего жениха?

— Уйдешь ли ты, говорю тебе!

И, оттолкнув ее суровым жестом, он наклонился, чтобы взять весло и править к берегу; но она прежде него успела схватить весло и бросила его в озеро, вследствие чего вода окатила их мелкими брызгами.

— Ты сама хотела этого! — вскричал король, делая повелительный жест рукой.

Эго движение, точно послужило сигналом, так как вслед за ним раздался оглушительный шум, который изменил мгновенно всю эту тихую картину лунной ночи. Между тем, как все небо покрылось черными тучами, из которых ежеминутно сверкала молния и слышались сильные раскаты грома, порывистый ветер повсюду ломал прибрежный тростник, и тихое, прозрачное озеро преобразилось в бурное, грозное море, по волнам которого носился челнок, то ныряя в глубину, то снова подбрасываемый кверху волною.

Лизи, уцепившись за одежду короля, отчаянно вскрикнула; а он стоял, спокойный, побледневший, среди этой темноты, в которой только блестела его украшенная серебром, шапочка.

Затем, под тяжестью вновь хлынувшей волны, лодка еще раз нырнула, перекувыркнулась и скрылась под водой. Более за бурей ничего нельзя было разглядеть, кроме трепетавших белых крыльев лебедя, который, удержанный золотой цепью, плыл на поверхности бушующего озера, подобно крылатой пенившейся волне.

Глава девятая

Будучи малюткой, Лизи жила в большом замке, построенном на горе.