Король Драконов: сильнее смерти

И он почти поддался на ее странные чары, если б не Уна. Ее яркое пламя вспыхнуло на ладони у девушки, она высоко подняла его, замахиваясь на прильнувшую к оцепеневшему Демьену Осень, ита отпрянула от молодого короля с шипением дикой разъяренной кошки, отбежала прочь, волоча по шуршащим листьям длинный испачканный шлейф.

– Отойди—ка прочь, сумасшедшая, – процедила сквозь зубы Уна. – Таких кривляк мы видели предостаточно!

***

Безумная Осень перевела свой взгляд на Уну. По всему было понятно, что она не боится дочь огненного мага, но все же с неохотой разжала руки, выпуская из своих объятий молодого Короля, чуть слышно посмеиваясь и отступая от Демьена.

– Дочь огненного мага! – задумчиво протянула Осень, делая вид, что припоминает что—то. – Я помню, как умер твой отец. Земля на его могиле была так тяжела и мокра от дождя…

– Какая же ты сволочь! – выкрикнула яростно Уна, и Дерек едва успел удержать ее, иначе она накинулась бы с кулаками на Осень. – Тебе что, так нравится мучить людей?!

– Конечно, нравится, – вкрадчивым голосом, полным удовлетворения и злобной радости, ответила Осень. – Конечно, дитя мое! А как это может мне не нравиться?!Ведь осень – это пора умирания, когда радость гаснет и увядает. Тлен, разложение… запах прелых листьев, вода и вода, льющаяся со скорбных небес, черные и коричневые краски… Ты слышишь, как плачет ветер? Он лишился всех своих друзей – листьев, – и теперь не с кем шептаться по ночам в кронах… Птицы улетели; вода стала темна и мертва…

– Ты сумасшедшая! – яростно выкрикнула Уна, стараясь вывернуться из крепко удерживающих ее рук Дерека.

Осень лишь равнодушно пожала плечами.

– И за этим ты все это затеяла? – насмешливо подал голос Демьен, нарочно делая вид, что не замечает ярости Уны и дразнящей ее Осени. – Чтобы вечно царить?

Осень перевела на него презрительный взгляд и фыркнула, презрительно и грубо.

– Пожалуй, – произнесла она насмешливо, – я поспешила, назвав тебя умным. Ты такой же глупый, как и все, милый мальчик, – совершенно неуважительно сладеньким голоском пропела она игнорируя королевскую корону Демьена. – Чтобы всего лишь увидеть Вечных, ты использовал запретную магию. А чтобы Вечные могли прикоснуться к миру живых, чтобы что—то изменить в ходе человеческих жизней – такой магии не существует, нет!

Демьен чуть улыбнулся; его светлые глаза чуть сощурились.

– Так есть кто—то, – произнес он, – кому ты прислуживаешь?

Он нарочно произнес это слово как можно пренебрежительнее, вкладывая в него всю свою королевскую брезгливость, и Осень вспыхнула чахоточным ярким румянцем.

– Мы заключили договор! – выкрикнула она резко. – Украсть время она может, но этого мало! Чтобы его остановить, я должна победить Короля Зимы! Я нужна ей, я не прислуживаю!

– Нужна ей, – насмешливо протянул Демьен, посмеиваясь. Осень зло топнула босой ножкой, холодная вода из неглубокой холодной лужи разлетелась каплями.

– Великая Пустота, – процедила Осень высокомерно, – могла выбрать в союзники кого угодно. Могла взять самого Короля Зимы…

– Но он отказался, – весело ответил Демьен, блестя озорными глазами; глядя на его обворожительную улыбку, Уна вдруг поняла, что Король теперь сам дразнит Осень, нарочно играя на чувствительных струнах ее души, а она – не особо умная, скорее даже медленно соображающая тугодумка, – очень легко поддается на его нехитрую уловку. – Поэтому она его и велела убить. Отомстить.

– Могла позвать Весну, – оскалившись, зло прошипела Осень, и Демьен презрительно поморщился.

– Чтобы люди, навечно застрявшие в весне, влюблялись и ожидали чуда?

– Лето! – выкрикнула Осень, но Демьен отверг и эту возможность, чуть качнув головой.

– Нежный зной; тенистый полдень; звездопад но ночам над загадочно шелестящими кронами деревьев. Рассказанные сказки под сенью ночных садов. Спеющие яблоки и вечное изобилие… Нет, Осень. Ты одна ущербна и страшна. Великой Пустоте нужны твои умирание и тлен, чтобы заставить людей страдать.

– Да! – яростно выкрикнула Осень, яростно сжимая кулачки. – Да, ей нужна моя смерть! Моя черная печаль, серая тоска! Люди, эти маленькие букашки перед лицом Вечности, должны страдать! Вечна осень; вечное уныние. Солнца нет; голод и холод. И смерть не приходит. Они будут страдать вечно!

– За что же такое суровое наказание? – деланно удивился Демьен. – Только тот, кто сам пережил нечто подобное, может желать такого зла людям.

– Она пережила, – торжествуя, ответила Осень. – Люди каждый, по капле, дарили ей страшную вечность, и никто не хотел помочь! Никто!

Демьен равнодушно пожал плечами.

– Но люди тут не причем, – ответил он. – Ее запер и поил временем собственный отец.

– А люди продавали ему свое время! – зло шипела Осень. Глаза ее стали злыми и почти черными.

– Значит, вот кто вырастает из ребенка, – подала голос Уна, – из умирающей девочки, напоенной чужим временем. Вот за существо создал убитый горем Часовщик – Великую Пустоту. Ты молодец, Демьен. Заставил ее все выболтать.

Осень громко расхохоталась, так, что затряслись листья в ее венке.