Король Драконов: сильнее смерти

– Заставил выболтать!? – произнесла она насмешливо, отсмеявшись. – Да я сама рассказала бы, если б вы спросили!

– Вот так запросто? – невинно произнес Демьен. – Ты мне вот так запросто выложила б имя моего врага? И все ваши планы?

– А что ты можешь сделать, великий Король Драконов? – шепнула Осень, снова обернувшись к Демьену. – Что. Ты. Можешь. Сделать? Вынь свой меч, – ее тонкие, алебастрово—белые пальцы легли на его ладонь, принудив ее сжаться вокруг рукояти оружия. Рука кроля потянула меч из ножен, и он зашелестел недобро, как полагается металлу говорить с ножнами. – Пронзи мою грудь здесь и сейчас! И ты увидишь, – Осень засмеялась коротким смешком, направляя острие меча себе в сердце. – Ты увидишь, что ничего сделать не можешь.

Металл в коварном выпаде прошел насквозь, и Осень рассмеялась, глядя в светлые злые глаза Демьена.

– Я бессмертна, мальчик мой, – шепнула она, сжав пальцы на его мече и вытягивая его из своего тела. – Ты не можешь убить меня.

– Но Пустота, – заметил Дерек, молчащий до сих пор, – не одна из Вечных. Таковой ее сделали люди. Значит, и способ убить ее существует.

Осень с криком кинулась на Дерека, протягивая к нему свои руки с жутко скрюченными пальцами, но он увернулся, отступил, брезгливо запахнулся в свой светлый плащ, и безумная грязная Осень не коснулась его.

– Ты! – визжала она, трясясь от злобы, сжимая бессильно кулачки. – Зимний ублюдок!

– Я законнорождённый, – холодно прервал ее визг Дерек, брезгливо поморщившись.

Уна рассмеялась злым смехом, глядя, как затравленно озирается Осень на лица окружающих ее врагов.

– У меня тоже есть способ выкурить тебя отсюда, – произнесла она недобро, разжигая на ладони лепесток пламени. Осень затряслась от злобы, глядя на пляшущий на ладони девушки зеленый лепесток. – Смотри, как быстро стираются воспоминания о тебе!

Зеленое пламя, весело треща, перекинулось на мертвый плющ, на облупленную мебель, пожрало вмиг розовые обои, и башня вмиг стала такой, какой ей и полагалось быть – пустой и чистой. Осень испустила горестный вопль, глядя, как горят ее листья и столик с недоеденным пирожным. Босыми ногами скакала она по зеленым, как вешняя трава, лепесткам пламени, но они упорно карабкались вверх, начисто вылизывая от осеннего тлена стены, потолок, рассыпая черными чешуйками нежного тонкого пепла все богатства безумной Осени. И скоро ничего не осталось; лишь часовой механизм, поблескивая медными колесам, работал четко и громко.

И в этой идеальной чистоте вдруг, откуда не возьмись, появилась темная тонкая фигурка, испуганно скрючившаяся у зубчатых шестеренок. Свет, падающий в панорамное круглое окно, осветил тонкие ножки, обутые в щеголеватые башмаки и обтянутые щеголеватыми чулками с разноцветными стрелками. Камзол на неизвестном был пошит из зеленого богатого бархата, как и узкие бриджи, и сзади он был похож на не очень длинное, пышно насборенное платье, а спереди украшен золотыми блестящими пуговицами.

Зеленые лепестки пламени танцевали вокруг неизвестного, облизывая его щеголеватые башмаки, и тот запрыгал, топоча пятками, стараясь придавить магическое пламя.

– Ворует время прямо у нас из—под носа! – изумленный нахальством вора, произнес Демьен, разглядывая тощенького человечка, разодетого в пух и прах.

Дерек ничего не сказал: однако, в его руке блеснул меч с золотой рукоятью, и Осень прокричала тысячами птичьих тревожных голосов:

– Беги—и—и—и!

Глава 5. Время, лес и Ежинка

У Похитителя Времени была на удивление обычное, ничем не примечательное лицо. И это было странно.

Одетый в королевский бархат, с кружевами, пышной пеной взбитыми на груди, на манжетах, вокруг тоненьких запястий, торчащих из рукавов щегольского камзола, с щегольской шляпкой на прилизанных волосенках, Похититель лицом был на удивление блеклым и бесцветным, словно застиранный лоскут ситцевого старого платья. Невнятного цвета испуганные глаза, короткие рыжеватые ресницы, мелкие брызги веснушек. Такое лицо можно увидеть в любой подворотне, заметить среди лиц мальчишек, играющих в свои немудреные игры с камешками и медными пуговицами.

И тем более странно, что Осень говорила о Похитителе Времени как о женщине. «Она» – так говорила Осень, а опешивший от нахальства вора Демьен ясно видел перед собой испуганное неумытое мальчишеское лицо.

Тараща на Короля блеклые глаза, Похититель словно не слышал протяжного крика Осени, которую три круга танцующего магического зеленого пламени заперли, отрезали от всего мира. Цепкими тонкими пальчиками, такими отвратительно – подвижными, как лапки паука, словно составленными из деревянных, хорошо отполированных и идеально подогнанных друг к другу члеников, он стискивал бархатный зеленый мешочек с вышитыми на нем золотыми вензелями, доверху чем—то набитый, такой тугой, что завязки еле могли его стянуть, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чем наполнен это мешок.

– Ах ты, мерзавец! – взревел Демьен, позабыв тотчас об избранной им тактике и становясь прежним Демьеном, горячим и несдержанным. – Да я тебя сейчас!..