Король франков

– Боюсь, и в этом случае она к вам не вернется, тетушка. Желая загладить свою вину перед ней, король конечно же пожелает исполнить ее заветное желание, а оно, как вы сами мне сообщили, заключается в том, чтобы покинуть стены этого монастыря. Не говоря уже еще об одном: этот перстень и в том, и в другом случае потерян для вас навсегда.

Аббатиса побледнела. Только теперь она поняла, какие клещи мертвой хваткой вцепились в нее. Да, но девчонка! Ведь она теперь принадлежит церкви, как может король забрать ее отсюда? Это был единственный козырь, и аббатиса тотчас пустила его в ход.

– Полагаю, послушница на время следствия останется здесь? – спросила она, надеясь, что в случае неоправданных подозрений перстень в виде вклада обязательно вернется в монастырь. В противном случае епископ встанет на защиту сестры Инессы. Он постарается убедить короля в том, что ее попросту оклеветали, что это козни дьявола, который либо затуманил ум короля, либо выкрал у него перстень, дабы очернить юную невесту Христову. Что же касается заветного желания послушницы, то нетрудно будет запугать ее муками ада, если она вздумает своевольничать. Да она и не посмеет. И никто, кроме епископа или священника, не вправе расторгнуть обряд посвящения.

Так подумала аббатиса. Но то, что она услышала в ответ, выбило у нее почву из-под ног.

– И не надейтесь, тетушка, – Можер поднялся и, шагнув, взял Герду за руку. – Король приказал мне доставить эту девицу во дворец, и я ее доставлю, клянусь бородой вашего отца!

– Можер, ты не смеешь! – попыталась воздействовать аббатиса на сознание племянника, преграждая ему дорогу. – Сам епископ произвел обряд посвящения испытуемой в послушницы на ступенях алтаря, и ее облачили в покрывало! Лишь с позволения епископа или в случае смерти отца послушница может покинуть обитель.

– Ну что касается отца, то он, как вы знаете, жив и здоров, а на вашего епископа мне ровным счетом наплевать.

И нормандец, держа за руку юную послушницу, направился к выходу из кельи.

Аббатиса кинулась к двери и загородила ее собою.

– Можер, я не выпущу тебя! Оставь сестру Инессу здесь! Ты не смеешь святотатствовать, это обитель Христа!

Можер широко улыбнулся.

– Ведь вы меня знаете, матушка, если что-то взбрело мне в голову, то меня уже ничем не остановить. Поэтому, прошу вас, отойдите с дороги и не мешайте мне пройти.

Аббатису это явно не устраивало. Она знала, что получит нагоняй от епископа: среди бела дня у нее на глазах выкрали Христову невесту! Слыханное ли дело! Поэтому она вытащила из кармана ключ и быстро щелкнула им в замке.

– Ах, тетушка, как это необдуманно с вашей стороны, – покачал головой Можер. – Ведь теперь мне придется выломать эту дверь плечом. Отойдите хотя бы в сторону, чтобы я мог попробовать, получится у меня это или придется отойти для разгона.

– Бессовестный! Неужели ты осмелишься выломать дверь в моей келье?

– Из уважения к вам, дорогая родственница, я не стану этого делать, а открою дверь тем ключом, который вы положили в карман. Думаю, вы дадите мне его, ведь вам не хочется жить в келье с выломанной дверью?

И Можер протянул руку. Аббатиса быстро вытащила ключ и спрятала его у себя на груди.

– Надеюсь, ты не позволишь себе прикасаться ко мне? – с вызовом спросила она, по-прежнему не сходя с места.

– Напрасно надеетесь, тетушка, – невозмутимо ответил Можер. – Но не трепещите, я не стану шарить у вас за нагрудником, однако мне придется ухватить вас за бока. Увы, но винить в этом вы должны саму себя. Сожалею, но выбора у меня нет.

С этими словами Можер поднял аббатису, отнес в сторону и опустил на пол, шагах в пяти. Но не успел он подойти к двери, как его тетушка вновь была на своем посту.

– Можер, бесстыдник этакий! Если ты не боишься раздавить меня в своих объятиях, то побойся хотя бы кары небесной! Ведь Бог видит все, и он накажет тебя!

– Бог, тетушка, в данный момент потешается над вами и, готов дать голову на отсечение, сгорает от любопытства увидеть дальнейшее. Мне не хочется обманывать его ожиданий, а потому я повторю операцию, но на этот раз отведу вас подальше.

И Можер отнес настоятельницу в самый дальний угол кельи, теперь уже шагов на десять. Однако она вновь опередила его и, едва нормандец взял за руку сестру Инессу, была уже у двери.

– Учти, Можер, дверь крепкая, из хорошего дерева, и тебе ее не разбить. А если ты снова применишь ко мне насилие, я позову на помощь.

– Кого? – усмехнулся племянник. – Своих монахинь, целый отряд которых я смету одним лишь своим дыханием? Бросьте, тетушка, и отдайте мне ключ по-хорошему. Дверь и монахини при этом останутся целы, да и вы перестанете порхать по воздуху, это в ваших-то годах!

– Нет! – твердо ответила аббатиса.