Король франков

– Так вот он каков, юный король! – оскалила верхний ряд зубов дочь италийского монарха. – Говорят, вам нездоровилось, государь? Надеюсь, теперь вам гораздо лучше и льщу себя надеждой, что именно ожидание приезда будущей супруги придало вам сил справиться с болезнью.

«Боже, кто учил ее такой бестактности? – подумала Адельгейда. – Она сыплет словами, будто рубит сплеча. На ее месте я бы вначале мило поздоровалась и робко протянула для пожатия ручку, не показывая при этом своих зубов».

Роберт побледнел, во рту у него пересохло. Он облизнул губы, собираясь ответить, что вовсе и не болел, но почувствовал толчок в бок и прикусил губу. Можер, догадавшись, не дал ему раскрыть рта. Но Роберт, кажется, и вовсе потерял дар речи, теперь из него не вытянуть и слова. Поняв это, Можер немедленно пришел ему на помощь.

– Мой брат, король Франции, изрядно продрог на ветру, поджидая невесту, – кисло улыбнувшись, ответил он Сусанне. – По правде говоря, ей надлежало бы по приезде выразить сожаление по поводу своей задержки, а еще лучше попросить у монарха прощения за то, что ему пришлось ждать. Что касается ваших слов, то позволю себе заметить, что короли Франции не привыкли к столь вольному к ним обращению, не зная при этом даже имени того, кто с ними говорит. Запомните это на будущее, мадам. А также знайте впредь, что, пока вы не королева, то не имеете права раскрывать рта раньше его величества короля. Надеюсь, государь, – Можер повернулся к Роберту, – я ничего не упустил из того, что вы хотели, но не успели сказать своей невесте?

Роберт поднял голову и, засияв улыбкой, несколько раз кивнул брату.

Адельгейда не верила своим ушам. Когда Можер закончил говорить, она в порыве благодарности едва не расцеловала его.

Что касается Сусанны, то ее лицо стало густо алеть, покрываясь пятнами. Она в жизни не слышала, чтобы с ней так говорили. За такое она, не раздумывая, предала бы казни!.. Только там, во Фландрии, но не здесь. Среди франков она еще никто, а этот норманн, по всему видно, знает себе цену, коли посмел так отхлестать ее по щекам. Еще бы, он назвал короля братом, пойди против такого! Впредь с этим гигантом надо держать ухо востро, ведь даже сама королева не возразила ему, наоборот, благодарно улыбнулась…

Мгновения понадобились фландрской вдове, чтобы понять, куда она попала и как себя вести. А она-то думала, что здесь дикари. Она посмотрела на Можера. Холоден, бесстрастен, глаза равнодушно устремлены на нее. Пожалуй, разделить ложе с этим варваром не удастся. Во всяком случае, так скоро, как ей хотелось. Кровь стала отливать у нее с лица, она почувствовала это. И, сознавая, что метать взглядами молнии в этого норманна бессмысленно, поймала себя на том, что смотрит на него без злобы. Этому удивились ее наперсницы, зная вздорный характер графини. Но она была рада, что не нажила взглядом себе врага. Именно так надлежало ей себя вести, пока она не узнает всех тонкостей придворного этикета у франков. Проявлять смирение – вот отныне ее удел, которому придется подчиниться. Очень скоро наступит и ее время, она знала это, и понимала, что отныне ей суждено лишь одно: ждать своего часа.

Пауза затягивалась. Пора было изображать губами улыбку и делать так, как сказал этот варвар. И Сусанна, поклонившись королю и припав на одно колено, пролепетала:

– Прошу меня простить, государь, я не знала ваших правил этикета.

– Я прощаю вас, встаньте, – сказал Роберт. – И впредь не забывайте того, о чем сказал вам мой брат.

– Я не забуду, государь.

– Вы не назвали еще своего имени королю.

Невеста тут же исправила эту оплошность.

– Теперь ступайте. О вас позаботятся королевские камеристки.

Сусанна снова медленно поклонилась и отошла. Ее тотчас повели по коридору, повинуясь жесту королевы, обе статс-дамы.

Едва фламандцы ушли, Адельгейда сказала сыну:

– Мой мальчик, я рада, ты вел себя достойно. Именно таким и должен быть король.

– Это всё нормандец, матушка, благодарите его! – воскликнул Роберт. – Когда он поставил эту тетку на место, во мне вдруг что-то проснулось! До меня дошло, что я король, и я понял, что и как мне надо говорить. Можер разбудил меня, и я его очень люблю, потому что он не только мой брат, но и самый лучший друг!

Королева приблизилась к нормандцу и, подняв голову, пальцем поманила его. Можер нагнулся, и Адельгейда поцеловала его в щеку.

– Как ты помог мне и королю, славный рыцарь! – произнесла она. – Ведь я не знала, как ее образумить, дав понять, что она говорит пока еще не с ровней себе. Но ты пришел на помощь королеве и выручил ее из беды. Я благословляю тот день, когда отец решил отправить тебя ко двору Каролингов, и рада, что у моего сына есть такой замечательный брат. Не говоря уже о том, что Роберт по гроб жизни твой должник, Можер.

– Не будем об этом, ваше величество, – ответил нормандец. – Все, что я делаю, велит мне мой долг, и я никогда не прошу платы. Отец всегда говорил: «Делай добро людям, но не смей думать при этом об уплате долга».