Король гор. Человек со сломанным ухом

Члены дипломатического корпуса и почетные гости обступили короля и королеву, которые целых полчаса расточали им ласковые слова. Мы с Джоном Харрисом держались позади всех. Стоявший впереди меня офицер неловко оступился и наступил мне на ногу, отчего я непроизвольно вскрикнул. Офицер обернулся, и я узнал капитана Периклеса. На груди у него сверкал новенький орден Спасителя. Он рассыпался в извинениях и спросил, как я поживаю. Я не отказал себе в удовольствии ответить ему, что его не должно волновать состояние моего здоровья. Харрис, который досконально знал мою историю, вежливо спросил:

— Я имею честь говорить с господином Периклесом?

— С ним самым.

— Я счастлив вас видеть. Не затруднит ли вас пройти со мной в соседний салон. Сейчас там как раз никого нет.

— Я к вашим услугам, сударь.

Господин Периклес побледнел, как солдат, выписанный из госпиталя, но нашел в себе силы улыбнуться и двинулся за нами. Зайдя в салон, он встал напротив Джона Харриса и сказал:

— Сударь, извольте объясниться.

Вместо ответа Харрис сорвал с него новенький крест вместе с блестящей лентой и добавил:

— Это все, сударь, что я хотел вам сообщить.

— Сударь! — воскликнул капитан, отступая назад.

— Спокойно, милейший! Если вам дорога эта безделушка, отправьте за ней парочку друзей к Джону Харрису, командиру «Фэнси».

— Сударь, — не унимался Периклес, — я не понимаю, по какому праву вы забираете крест стоимостью пятнадцать франков, который мне придется восстанавливать за свой счет.

— Ну, это пустяки, сударь. Вот вам соверен с профилем английской королевы. Этого достаточно, чтобы за пятнадцать франков купить крест и за десять франков ленту. Если что-то останется, то будет на что выпить за мое здоровье.

— Сударь, — ответил офицер, кладя монету в карман, — мне остается только поблагодарить вас.

Он молча поприветствовал нас, но его взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Дорогой Герман, — сказал мне Харрис, — вы и ваша будущая жена поступите очень разумно, если как можно быстрее покинете эту страну. Мне кажется, что этот жандарм выглядит, как законченный бандит. Что касается меня, то я пробуду здесь еще неделю, чтобы у него было время со мной расплатиться той же монетой, а потом, согласно приказу, отправлюсь в Японские моря.

— Мне очень жаль, — ответил я, — что из-за живости своего характера вы так далеко зашли. Мне не хотелось бы покидать Грецию, не захватив с собой парочку экземпляров Воrуапа variabilis. Был у меня один экземпляр без корней, но я его забыл на горе вместе с коробкой.

— Нарисуйте этот цветочек и оставьте рисунок Джакомо или Лобстеру. Они съездят по вашему поручению в горы. Но, Бога ради, поспешите обезопасить свое счастье.

Тем временем мое счастье все никак не появлялось, и я все глаза проглядел, высматривая ее среди танцовщиц. Ближе к полуночи я совсем потерял надежду. Покинув салон, я с унылым видом застрял у стола для игры в вист, за которым четыре игрока с невероятной ловкостью метали карты. Я даже успел увлечься этим соревнованием в ловкости рук, но внезапно рядом со мной послышался знакомый серебристый смех, от которого бешено забилось мое сердце. Позади меня стояла Мэри-Энн. Я не видел ее и не осмеливался оглянуться, но ясно ощущал ее присутствие и от радости едва не задохнулся. Я не знаю, что ее так рассмешило. Быть может, чьи-то нелепые костюмы, которые часто попадаются на глаза во время официальных балов. Неожиданно я сообразил, что передо мной висит зеркало. Я поднял глаза и увидел ее, понимая, что на меня она не смотрит. Мэри-Энн стояла между матерью и дядей и была еще прекраснее, чем в тот день, когда мне впервые довелось с ней встретиться. Тройная нитка великолепного жемчуга мягко обвивала ее шею, повторяя пленительный контур божественных плеч. В ее глазах отражались огоньки горящих свечей, она очаровательно улыбалась, демонстрируя белоснежные зубы, а на копне вьющихся волос задорно играли яркие блики. Одета она была, как подобает одеваться в ее юные годы. Она не стала, подобно миссис Саймонс, украшать свою голову райской птицей, но от этого ее красота только выигрывала. Юбка, корсаж и волосы Мэри-Энн были украшены живыми цветами, и какими цветами! Сударь, я узнал бы их среди тысяч других растений! От радости я чуть не умер, когда понял, что на украшение ее туалета пошла Воrуапа variabilis. Все это одновременно свалилось на меня. Что может быть лучше, чем искать драгоценные растения в волосах той, которую любишь? В ту минуту я был счастливейшим на свете человеком и натуралистом! Приступ счастья заставил меня

нарушить все правила приличия. Я резко повернулся в ее сторону, протянул к ней руки и воскликнул:

— Мэри-Энн, это я!

И что вы думаете, сударь? Вместо того чтобы упасть в мои объятия, она в ужасе отпрянула. Миссис Саймонс так задрала голову, что казалось, ее птица взлетит к потолку, а старый господин взял меня за руку, отвел в сторону, взглянул, как на диковинное животное, и спросил:

— Сударь, вас представили этим дамам?