Король гор. Человек со сломанным ухом

Мое знакомство с этим отважным молодым человеком состоялось 11 ноября несчастливого 1813 года. К тому времени я давно покинул город Данциг, в котором из-за грохота пушек и свиста ядер стало совершенно невозможно работать. Я перевез все свои книги и научные приборы в укрепленную деревню Либенфельд, находившуюся под защитой союзных войск. В те дни были полностью нарушены связи французских гарнизонов Данцига, Ште-цина, Кустрина, Глонау, Гамбурга и еще многих городов как между собой, так и с Францией. Тем не менее генерал Рапп продолжал оказывать упорное сопротивление английскому флоту и русской армии. Полковник Фугас был захвачен отрядом из корпуса Барклая де Толли как раз в тот момент, когда он направлялся в Данциг и пытался перейти Вислу по льду. Его привезли в Либенфельд 11 ноября. Я в это время ужинал, и комендант деревни унтер-офицер Гарок приказал силой доставить меня в комендатуру, чтобы я участвовал в допросе в качестве переводчика.

Мне сразу понравился этот бедолага. Понравились его мужественный голос, гордое выражение лица и то, как он держался. Он с самого начала был готов пожертвовать жизнью и сожалел лишь о том, что, пройдя через

позиции четырех армий, позволил схватить себя в порту и в результате не выполнил приказ императора. Он производил впечатление истинного французского фанатика. От рук таких же фанатиков безмерно пострадала моя милая Германия, и тем не менее мне непреодолимо захотелось его защитить, поэтому в ходе допроса я действовал не как переводчик, а скорее, как адвокат. К несчастью, у него обнаружили письмо Наполеона генералу Раппу, копию которого я сохранил в своем архиве. Вот текст этого письма:

“Оставьте Данциг, прорвите блокаду, идите на соединение с гарнизонами Штецина, Кустрина и Глонау, направляйтесь к Эльбе, свяжитесь с Сен-Сиром и Даву и постарайтесь сосредоточить разрозненные силы в Дрездене, Торгау, Виттенберге, Магдебурге и Гамбурге. Используйте санный транспорт. Пройдите через Вестфалию, которая не занята противником, и отправляйтесь на защиту Рейнской армии, в которой 170 ооо французов взывают о спасении.

Наполеон”.

Само письмо было отправлено в штаб русской армии, а тем временем полдюжины безграмотных вояк, пьяных от радости и виноградной водки, приговорили отважного полковника 23-го линейного полка к смерти за шпионаж и предательство. Казнь была назначена на полдень следующего дня. Пьер-Виктор Фугас горячо поблагодарил меня и трогательно обнял (надо сказать, что он супруг и отец), после чего его заперли в маленькой крепостной башне деревни Либенфельд, в которой невыносимо дуло из всех щелей и амбразур.

В эту ужасную зиму ночь с 11 на 12 ноября была одной из самых холодных. Мой термометр с расширенной

Он был захвачен отрядом из корпуса Барклая де Толли

шкалой висел за окном, выходящим на юго-запад, и показывал 19 градусов ниже нуля. Рано утром я вышел из дома, чтобы проститься с полковником, и встретил унтер-офицера Гарока, который сказал мне на ломаном немецком языке: “Уже нет нужды расстреливать французика. Он замерз”.

Я помчался в тюрьму. Затвердевшее тело полковника лежало на спине. После нескольких минут осмотра я понял, что это не было трупным окоченением. Его суставы утратили нормальную подвижность, но все еще сгибались и разгибались, причем без особых усилий. Конечности, лицо и грудь полковника на ощупь были совсем холодными, но это был не тот холод, который ощущается при прикосновении к трупу.

Я знал, что Фугас не спал несколько ночей и выдержал исключительные нагрузки, поэтому не сомневался, что он впал в глубокий летаргический сон, что случается при переохлаждении тела. Во время летаргического сна дыхание и кровообращение замедляются до такой степени, что для констатации признаков жизнедеятельности требуется специальное медицинское обследование. Пульс у него не прощупывался. Во всяком случае, мои онемевшие от холода пальцы его не почувствовали. По причине моей тугоухости (в то время мне шел шестьдесят девятый год) я не смог при прослушивании распознать сердечные шумы, подтверждающие слабое, но устойчивое биение сердца, что обычно удается сделать, когда пульс не прощупывается рукой.

Тело полковника пребывало в состоянии оцепенения, вызванного резким снижением его температуры. В подобных случаях, чтобы предотвратить смерть, требуются разнообразные осторожные манипуляции. Если бы он пробыл в таком состоянии еще несколько часов, то

произошло бы полное замораживание тела и вернуть его к жизни было бы уже невозможно.