Король гордости (ЛП)

Идея книги пришла мне в голову два года назад, когда люди смотрели ее в парке Вашингтон-сквер. Я подслушала жаркий спор между мужчиной и кем-то, кто явно не была его женой, и мое воображение восприняло их ссору и продолжило ее. История была настолько подробной и конкретизированной в моем сознании, что я уверенно рассказала всем, кого знала, о своих планах написать и опубликовать триллер.

На следующий день после того, как я стала свидетелем ссоры, я купила совершенно новый ноутбук и позволила словам излиться из меня. Вот только то, что получилось в конце, не было тем сверкающим бриллиантовым шедевром, который я себе представляла. То, что обнаружилось, было уродливыми кусками угля, поэтому я удалила их.

И страницы оставались пустыми.

— Я не думаю, что хочу быть автором; я действительно хочу быть автором, — сказал я. — Просто исследую историю.

Несмотря на мое нынешнее разочарование в писательстве, было что-то такое особенное в том, чтобы творить и затеряться в новых мирах. Книги были моим спасением в течение многих лет, и в конце концов я опубликую одну из них. Я отказывался от этой мечты не для того, чтобы стать офисным автоматом.

— Так же, как ты хотела быть танцовщицей, турагентом и ведущей дневного ток-шоу? — Неодобрение пересилило раздражение Габриэля. — Ты больше не свежая выпускница колледжа. Тебе двадцать восемь и тебе нужно направление.

Горечь сгустилась, превратившись в сухую кислую кашицу.

Тебе нужно направление.

Габриэлю было легко это сказать. Он знал, чего хочет, еще со средней школы. У всех моих братьев это было. Я была единственной из Валенсии, бесцельно болтающейся на воде после окончания школы, в то время как остальные члены моей семьи занимались своей карьерой.

Бизнесмен, художник, профессор, инженер и я — ничтожество.

Мне надоело быть неудачницей, и особенно меня тошнило от того, что Габриэль был прав.

— У меня есть направление. На самом деле... — Не говори этого. Не говори этого. Не надо. — Я почти закончила с книгой. — Ложь вырвалась прежде, чем я смогла взять ее обратно.

— Правда? — Только он мог впитать в слово столько скептицизма, что оно превращалось во что-то другое.

Ты лжешь?

Настоящий, невысказанный вопрос змеился по линии, выискивая дыры в моем заявлении.

Конечно, их было много. Вся эта чертовщина представляла собой одну гигантскую дыру, потому что я была ближе к созданию колонии на Марсе, чем к завершению моей книги. Но было уже слишком поздно. Я загнала себя в угол, и единственный выход был через…

— Да. — Я прочистила горло. — У меня был большой прорыв на свадьбе Вивиан. Это итальянский воздух. Это было так, гм, вдохновляюще.

Единственное, на что это вдохновило, — это слишком много бокалов шампанского и сильное похмелье, но я держала это при себе.

— Замечательно, — сказал Габриэль. — В таком случае, мы бы с удовольствием это прочитали. У мамы день рождения через четыре месяца. Почему бы тебе не принести его, когда будешь дома на вечеринке?

Камни срывались со скалы и падали мне в живот.

— Абсолютно нет. Я пишу эротический триллер, Гейб. Например, там есть секс.

— Знаю, что влечет за собой эротический триллер. Мы — твоя семья и хотим поддержать тебя.

— Но это…

— Изабелла. — Габриэль принял тот же тон, которым он командовал мной, когда мы были моложе. — Я настаиваю.

Я так сильно сжала свой телефон, что он затрещал в знак протеста.

Это было испытание. Он знал это, я знала это, и ни один из нас не хотел отступать.

— Прекрасно. — Я добавила в свой голос дозу фальшивой бодрости. — Не вини меня, если ты настолько травмирован, что не можешь смотреть мне в глаза, по крайней мере, следующие пять лет.

— Я рискну. — В его голосе проскользнула предупреждающая нотка. — Но если по какой-то причине ты не сможешь выпустить книгу к тому времени, мы собираемся сесть и серьезно поговорить.

После смерти нашего отца Габриэль принял неофициальный статус главы семьи после нашей матери. Он заботился о моих братьях и обо мне, пока она работала — забирал нас из школы, записывал на прием к врачу, готовил нам ужин. Теперь мы все были взрослыми, но его склонность командовать усиливалась по мере того, как наша мать возлагала на него все больше и больше семейных обязанностей.

Я стиснула зубы.

— Ты не можешь.

— Мне нужно идти, иначе я опоздаю на свою встречу. Мы скоро поговорим. Увидимся в феврале. — Он повесил трубку, оставив эхо своей тонко завуалированной угрозы позади.

Паника скрутила мою грудь в тугой узел. Я отбросила свой телефон в сторону и попыталась дышать сквозь растущее давление.

Проклятый Габриэль. Зная его, можно сказать, что в ту же секунду он рассказывал всей нашей семье о книге. Если бы я появилась с пустыми руками, мне пришлось бы столкнуться с их коллективным недовольством. Смятение моей мамы, неодобрение моей Лолы и, что хуже всего, самодовольное отношение Габриэля, всезнайки.

Знал, что ты не сможешь этого сделать.

Тебе нужно направление.