Потом и свою заводишь туда же в фонограмму. И не со зла, а просто потому, что звук «живой» гитары и гитары в фонограмме разный, и это в зале слышно, что он из разных мест.
Потом прописываешь туда же хоры. Чтобы не напрягаться и не орать. И между тем на выходе все звучало.
Потом вокалист добавляет туда свой вокал. Не как замену своему, ты не подумай, а просто для «объема».
Потом и барабанщик думает, а я что, дурак, что ли? И так далее.
И постепенно вся тяжесть работы на концертах перекладывается на фонограмму. А чтобы зрители думали, что тебе играет живая группа, на сцене включаются все комбики и прочие вещи. И на концертах звучит как фонограмма, так и живые инструменты.
Повторюсь, что ничего плохого в этом нет. Можно играть на концертах вообще без «фанеры». Можно со 100 % «фанерой». Можно с «минусовкой», это когда вживую только голос, а все остальное в записи и музыканты для мебели стоят. Можно и гитару записать в фонограмму, и самому вживую сверху играть. Можно все. Вопрос: кому и зачем? И когда это перестает быть честным панк-роком и становится «попсой и фанерой». В этом абзаце я говорил не о нашей группе, а о ситуации в целом.
А в нашем с Цвиркуновым дружеском взаимном подкалывании победил он. После того как мы уже отыграли, я подошел к нему.
– Все равно, Цвирк, ты играл под «фанеру»! Да и вообще, тебе не западло на концертах? Это же даже не ты эту гитару записал, а Леонтьев, его даже на сцене нет!
– Ничего-то ты и не понимаешь, – сказал мне Яша с отеческой улыбкой, – зато теперь я могу как угодно вяло по струнам рукой водить, а на качестве звука это не отобразится.
Уф, надеюсь, я внес ясность, и ты понял, что же такое эти «плейбэки».
А «эндорсество» – это когда какая-то фирма дарит тебе гитару или еще какую аппаратуру просто за то, что ты играешь в крутой группе и на всех углах эту фирму рекламируешь. Кстати, вот еще смешная история. А то что мы все о грустном. Отвлечемся.
Однажды Цвиркунов нарыл нам на точку два комбика «Vox». «Эндорсмент», типа. Хорошие такие комбы, ламповые. И вот собрался Леонтьев из группы уходить. (Напомню, что в первый раз ушел он немного раньше меня, так что я всю картину наблюдал в красках и ролях.) И не просто он собрался уходить, а еще наговорил всякого Горшку. Мол, фанаты ваши – убогие ПТУшники и всякое такое, не будем перечислять. И в числе прочего сказал, вот я ухожу и один из комбиков с собой забираю. На что Горшок, естественно, взвился, мол, а с какого перепугу?! Комбик дали не тебе лично как Леонтьеву – «офигенному» гитаристу, а гитаристу группы «Король и Шут». Так что не трогай. На принцип пошел, короче. А Леонтьев: «Ни фига! Люди, которые раздают комбики, разбираются в музыке! Они лично меня наградили, а на группу твою им плевать!» Смех, да и только.
Спорили они, спорили, и в итоге Леонтьев замылил комб, сказав Горшку, что никогда он не был членом группы, а был всегда сессионником, стало быть, и отдавать ничего не надо.
Но Горшок не остался в долгу. «Скажи, – говорит, – тогда это при всех и несколько раз». (А дело было на репетиции, то есть и так при всех.) И Леонтьев, как на собрании, сказал громко, мол, я никогда не был членом группы, а был сессионником, и комбик не отдам. Мне так смотреть на это было ну просто смешно, да и Горшку тоже, хотя он и злился немного. Помню, я еще спросил его после репетиции: «А на хрена ты это все затеял, с этими смешными признаниями, ведь и так все было ясно». А Горшок мне отвечает: «А это типа, чтобы он отрекся, а я как в книжке… (подумал) не то жаба-искуситель из Библии, не то змей-отрешитель из Евангелия». Смех, короче, да и только.
Маленькое отступление закончилось
