Король Ярости

— Ева? — поднимает брови старик. — Мы мало общаемся. Я из тех, кто считает, что воспитание дочек — дело матерей.

— Но ее ж умерла? — уточняю я.

— Да, — кивает он. — Хорошая была женщина. Как коньяк?

Блять, как будто я и впрямь в гостях. Морщусь и кручу ладонью, типа “ну такое”. Специально, чтобы выбесить старикана. Ставлю бокал на журнальный столик, откидываюсь назад, собирая руки за головой:

— Ты достал меня, дед, — говорю, глядя ему в глаза. — Пристрелю тебя. А сын твой обосрется. Года не пройдет, как твою компанию раздербанят и продадут по частям. А все потому, что ты беспринципное хуйло.

Кауфман-старший не так прост, чтобы вывести его из себя болтовней. Он снова смеется:

— Знаю, ты зол на меня. Могу понять. Но давай смотреть на все случившееся, как на точку отсчета. Для новых, возможно, более тесных и продуктивных отношений. О которых мы с тобой прямо сейчас договоримся.

— Меня и старые устраивают, — отвечаю с наглой ухмылкой. — Кроме тех периодов, когда ты или твой сынок зарываетесь и начинаете творить всякую дичь.

Старик кивает, прихлебывает коньяк. Продолжает, причмокивая:

— Чтобы оставаться на вершине, нужно защищать свои интересы. И ты очень, ОЧЕНЬ ценный для меня человек. И я бы очень хотел, чтобы мы с тобой работали в команде.

Чтобы я работал на него, имеет в виду. Старый охуевший хрен.

Это предсказуемо. Знаю, зачем я здесь. Более того, все это — результат давно продуманного и просчитанного плана.

— Леон, — глядит на меня старик с хитрецой. — Что скажешь, если мы договоримся о том, что отныне я буду твоим единственным клиентом и заказчиком?

— Ну, хули, попробуй, — отвечаю, устраиваясь поудобнее в кресле. Прикидываю, умрет старик от инфаркта, если положу ноги на его винтажный столик.

Кауфман тоже ставит бокал и откидывается на спинку кресла. Руки он складывает в замок на животе:

— Назови свои условия, — говорит он.

Сажусь ровно, подаюсь вперед. Медленно беру бокал. Несколько секунд грею в ладони коньяк, не отрывая взгляда от лица Кауфмана.

Выдержка у старикана точно не меньше, чем у этого коньяка. На его лице ни один мускул не дернулся.

— Их будет три, — говорю, наконец. Прикладываюсь к коньяку.

Кауфман вальяжно кладет ногу на ногу и начинает ею раскачивать:

— Я весь внимание.

— Первое. Цену назначаю я. Не нравится — иди нахуй.

Старик в ответ лишь кивает головой.

— Второе, — продолжаю. — Ты продаешь мне часть акций твоей компании и вводишь в состав директоров.

Не отрываю от Кауфмана взгляда. Но по его непроницаемой маске не могу сказать, он уже охуел, или еще держится.

— Зачем тебе это? — спрашивает он.

— Ты же хотел быть ближе, Костя, — развожу я руками. — А мне нужно обелить свою репутацию. Надоело быть барыгой. Да и пассивный доход не помешает.

Губы Кауфмана еле заметно вздрагивают. Он берет коньяк со стола, делает глоток:

— Два процента и без должности в компании, — отвечает он.

— Иди нахуй. Я торговаться не собираюсь, — дерзко ухмыляюсь. — Десять процентов и должность Стратегического директора. Поведу твою компанию в светлое будущее.

Наверное, старикан готов меня пристрелить. Что ж. Я его тоже. Но это было бы слишком легкой кончиной для него.

— Не понимаю, чего ты добиваешься, — спрашивает он. — Ты не менеджер. Ты бизнесмен.

— Как и ты, — отвечаю я. — Либо так. Либо расходимся, и все возвращается на круги своя.

— Мне нужно подумать, — отвечает Кауфман после небольшой паузы. — А что третье?

Глава 24

Щелкает замок и открывается дверь. А я уже готова выбежать навстречу. Если бы не была прикована к кровати.

В проеме проявляется Фил. Вздыхаю с облегчением, улыбаюсь:

— Слава богу, это ты!

Но его лицо чернее тучи. Подходит, обнимает меня:

— Он что-то с тобой сделал, сестренка? — спрашивает почти шепотом.

Наверное, так переволновался за меня. Внутри разливается приятное тепло от мысли, что меня кто-то любит.

— Нет, не волнуйся, — успокоила его. — Просто попугал.

Взгляд Фила скользит по наручникам. Говорю, что ключей нет. Что где-то там должна быть проволока, которой пользовался Леон.

Фил находит ее, но возится очень долго. Наконец, замок поддается. Я с облегчением тру запястья. Бросаюсь на шею брату:

— Как хорошо, что это ты, а не он! — прижимаюсь к его груди.

Фил молча гладит меня по голове.

— Сейчас поедем к отцу, — говорит он после недолгой паузы.

Отстраняюсь и удивленно смотрю на него:

— В смысле? Домой? Зачем?

— От хочет с тобой поговорить, — отвечает Фил, отводя глаза в сторону. — Поехали отсюда.

Отец хочет поговорить? Сердце учащенно бьется от радостного волнения. Видимо, оно того стоило, чтобы меня похитил бандюган, раз он вспомнил обо мне.

Выходим из этой развалины, идем в сторону внедорожника брата. Через пять минут уже летим по трассе в сторону элитного поселка, где живет мой отец со своей семьей. Я атакую Фила вопросами:

Как он узнал, где я?

О чем со мной хочет поговорить отец?

Где Леон, и решили ли они с ним свои вопросы?

Но Фил отмалчивается. Говорит, что все узнаю от отца, когда приеду.

Ну от отца, так от отца.