Король холопов

– Располагаете ли вы свободным временем? Мы должны войти в комнату, –ответил гость, – для того, чтобы никто не слышал нашего разговора. Подозвав к себе одного из служащих, одетого в такую же шубу, как и он, Вержинек быстро шепнул ему что-то на ухо, указывая на ящики с товарами, а сам, взяв под руку Кохана, повел его к себе в комнату, в которой он обыкновенно сам отдыхал, допуская в нее только тех, перед которыми у него не было тайн. Комната была полутемная, потому что мало света проникало через два окна с железными решетками. Вдоль стен стояли окованные тяжелые дубовые ящики с затейливыми замками, и легко было догадаться, что в них спрятаны его богатства. Рядом с сундуками стояли шкафы с полками, на которых лежали свертки бумаг, пергамент, мешки и тарелки с деньгами и множество образцов разных руд.

На столе было много бумаг, печатей, сургуча, бечевок, разной утвари, там же стояли весы для золота и драгоценных камней, солнечные часы и разные другие мелочи.

Небольшая кровать, стоявшая в углу, при ней потухшая лампа и висевшее над постелью распятие Христа из черной слоновой кости, указывали, что Вержинек в этой комнате отдыхал.

На стенах висели картины религиозного содержания.

– Почему вы сегодня такой пасмурный? – спросил хозяин, повернувшись лицом к гостю, который медленным шагом вошел вслед за ним, оставив слугу с мечом в сенях.

– Потому что я злюсь, – выпалил Кохан, лицо которого стало еще мрачнее. – А когда я говорю, что злюсь, то легко понять, что не за себя, а за нашего короля.

Вержинек окинул его стремительным, беспокойным взглядом.

– Скажите, что же опять произошло, что нарушит его покой? Чем вы встревожены? – воскликнул он.

– Теперь предстоит дело гораздо хуже, чем раньше, – ответил Кохан, опускаясь на стул. – Вы знаете о том, что король велел занять Злоцкие земли, условившись с Янгротом заменить их другими. Ведь такие обмены земельных владений прежде неоднократно происходили. Бодзанта сам по себе забияка, а Баричка еще хуже и подстрекает его к войне… Этот церковный прислужник первый начал вопить о нарушении прав, о святотатстве, требуя обратного возвращения имущества и вознаграждения за понесенные убытки. Король согласен отдать взамен другие земли, но он не может возвратить того, что раз им было взято. Это было бы равносильно признанию с его стороны в том, что он ими беззаконно завладел… Что вы скажете на это?

Дерзкие церковные прислужники грозят проклятиями и интердиктами.

Вержинек, услышав эти слова, судорожно сжал свои маленькие, пухлые руки; лицо его побледнело и как бы подергивалось от волнения.

– Не пророчьте, не накликайте худого, – ответил он смущенно. – Да избавит нас Господь от всего худого! Бодзанта может угрожать, сколько ему угодно, но он не предаст короля церковному отлучению… Нет, он этого не сделает!

– Баричка сам готов осмелиться на это, потому что ему во что бы то ни стало захотелось мученического венца… А может быть, он еще к тому же уверен, что это пройдет безнаказанно, доставив ему славу, что он одержал верх над королем. Это дело Барички…

Вержинек прервал говорившего, слегка дотронувшись до его руки.

– Не допускайте таких скверных предположений и догадок! – воскликнул он. – Достаточно забот у короля и без них, а все это перемелется и уладится.

– Пускай он только осмелится задеть моего повелителя, – произнес Кохан, сильно возмущенный, несмотря на успокоительные слова Вержинека, – и я ему доставлю желанный им или нежеланный терновый венец. Но не в том роде как ему хотелось бы, чтобы это всему свету стало известно! Я велю потихоньку упрятать церковного прислужника, и он пропадет без вести… Камень на шею и в воду!

Вержинек вторично схватил его за руки.

– Замолчите, – сказал он, – вы говорите бессмыслицу. Они нарочно распространяют такие слухи, чтобы навести страх на короля и добиться от него большего. Мы откупимся от них деньгами, которых он, по всей вероятности, только и домогаются.

– Вы, должно быть, не знаете Баричку, – подхватил Кохан. – Для него дело не в деньгах, а в том, чтобы доказать силу духовной власти, напугав и унизив короля. Казимиру, несмотря на всю свою доброту, не унизить своего достоинства и не уступить церковному прислужнику, отказавшись от сделанного.

Постукивая пальцами по столу, на котором задребезжали стоявшие предметы, Кохан замолчал. Его злое лицо досказывало остальное.

Вержинек задумался, хотя видно было, что он не особенно близко к сердцу принял известие о том, что произошло, и что угрожает в будущем. Ему казалось, что легче всего удастся успокоить раздраженного посетителя, угостив его, и он позвал слугу, велел ему принести вина, приправленного пряностями.

Но Кохан отрицательным жестом показал, что он пить не будет.

– Я уж напился желчи, – произнес он, – с меня хватит.

– А как король отнесся к этому? – спросил хозяин.