Король-колдун

Атайя ощущала, как тяжело приходится Дарэку. Словно колдун перед лицом Трибунала Дарэк стоял перед жертвами своей политики, способный защититься от них только словами. Лишенный магической силы и находящийся в месте, где все обладали ею, король окажется беззащитным, если слова его не встретят одобрения. Он был испуган, но только тот, кто близко знал короля, мог почувствовать это. Пальцы беспокойно сжимались и разжимались, рубиновое кольцо ловило отблески огня при каждом беспокойном движении.

— Благодарю вас за то, что пригласили меня, — начал Дарэк, вглядываясь в каждое лицо перед собой. — Это доказывает, что вы способны быть более милосердными, чем я сам в подобных обстоятельствах.

Его аудитория хранила молчание. Люди ждали. Слушали. Оценивали своего короля. В отличие от Трибунала их вердикт не был предопределен.

— Мой отец посвятил свою жизнь объединению разделенного королевства. Он соединил разрозненные провинции, веками раздираемые гражданской войной.

Пока Дарэк перечислял славные победы, благодаря которым Кельвин достиг своей цели, Атайя заметила, что он старается не упоминать о заемной магии короля Кельвина, не желая вносить в свою речь то, что может спутать ее гладкое течение. Не в интересах короля было напоминать собравшимся, как непреклонно он сам, тогда еще восьмилетний мальчик, отнесся к этому.

— Кайт был объединен совсем недавно, но Мудрец острова Саре вновь пытается разделить нас. Я считаю, что мы не должны допустить этого, мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы отразить его нападение, каждый должен встать на защиту Кайта!

Король напомнил собравшимся о пугающе быстром продвижении Мудреца от Эристона до Килфарнана, о разорении и смертях, которые Мудрец принес тем, кто отказался присоединиться к нему, и о том, что сотни его людей собираются ныне вокруг Кайбурна, готовясь напасть на город.

— Мои солдаты могут воевать с теми врагами, которые не обладают магической силой. Мудрец склонил на свою сторону не только колдунов, пообещав им, что когда-нибудь их магические силы еще могут развиться или что впоследствии они смогут разделить со своими братьями, сестрами, мужьями или женами, принадлежащими к лорнгельдам, их долю военных трофеев. Однако мои солдаты бессильны против колдунов — особенно тех, кто может противостоять силе корбалов. Только вы можете сражаться с ними на равных! — воскликнул Дарэк, увлеченный своей речью и совершенно забывший о прежних страхах. — Вы — единственная надежда, оставшаяся у Кайта!

Ранальф поднялся на ноги и холодно посмотрел на Дарэка.

— Итак, вы нуждаетесь в нашей помощи, и теперь мы уже не дьявольские отродья, не так ли?

Некоторые люди в толпе согласно закивали, досадуя, что не им в голову пришел такой находчивый ответ.

— Не буду обманывать вас, говоря, что я совершенно изменил свое мнение, — признался Дарэк. — Мне внушали определенные убеждения о происхождении и целях тех сил, которыми вы обладаете, и я просто не могу изменить их за одну ночь. Однако при моем дворе есть колдуны, готовые объяснить мне вашу точку зрения, и, возможно, придет день, когда я изменю свое отношение к предмету. Но сегодня у нас нет времени для этого, — воззвал король, отведя взгляд от Ранальфа и обращаясь ко всем собравшимся на поляне. — Так же как мы с Атайей забыли о наших разногласиях ради общего блага, я прошу вас сделать то же самое. Только совместными усилиями мы сможем прогнать захватчика с наших земель. А когда опасность будет позади, мы разрешим наши споры к всеобщему удовлетворению.

После секундного раздумья Ранальф вновь уселся на свое одеяло, явно удовлетворенный ответом короля.

— Я не могу приказывать вам, — закончил Дарэк. — Я могу только умолять вас использовать свои исключительные способности для защиты города, да и всего Кайта, ради нашего общего блага.

В последовавшем затем молчании Атайя смотрела на Дарэка с гордостью, которой не испытывала со времен своего детства, когда она готова была ощущать благоговение перед всеми теми удивительными вещами, которые мог делать ее старший брат. Принцесса разглядывала лицо Дарэка — жиденькую бородку, редеющие волосы на голове, прищуренные глаза — и впервые осознала, как с годами он стал похож на Кельвина. И как медленно Дарэк становился похож на отца в других вещах. Что ж, лучше поздно…

На поляне воцарилась неестественная тишина, пока Дарэк слезал с пня. Не дав ему возможности отстраниться, Атайя заключила брата в объятия. Он отпрянул, заметно озадаченный. Это не было формальным дружеским поцелуем, в ее объятии чувствовалась сердечная привязанность.

— Не думаю, что даже сам отец смог быть сказать лучше, — прошептала она так тихо, что только король мог услышать ее слова.

Почему-то слова эти, сказанные ею, Дарэк воспринял как самый большой комплимент — смутившись, он прочистил горло и не сказал в ответ ничего, только его руки беспокойно разглаживали внезапно образовавшиеся морщинки на плаще.

В то время как лорнгельды, перешептываясь, расходились по своим палаткам, мастер Тоня выступила вперед и предложила королю чашу с темно-красным вином.