Король, королевич, портной

Жизнь заставила его раскрыть глаза. Однажды он приехал в дом Ирины и обнаружил там маленькую девочку. Сестра заявила, что малышку зовут Настя и она будет жить здесь. Теперь это ее дом. Ирина наотрез отказалась объяснять, откуда взяла ребенка.

Уже позже, из новостей, Антон узнал, что девочка была похищена, причем в Москве. Это подтвердило минимум половину историй его сестры — о склонности к похищению и о том, что с ней детям будет лучше, чем с настоящими родителями.

Месяцами позднее, постепенно, он разобрался в ее поведении. Рано осиротевшая Ирина, привыкшая жить в семье «мать и дочь», хотела вернуть такой порядок — времена, когда она сама была счастлива. Но снова превратиться в дочь она была не в состоянии и приняла на себя роль матери. При этом своих детей у нее не было и не могло быть: Ирина появилась на свет не только с психическими отклонениями, но и с некоторыми неизлечимыми болезнями.

Узнав о том, что ее организм не способен породить жизнь, она не была шокирована. Ведь жизнь эту можно просто украсть! Похитив первого ребенка, она не собиралась его убивать. Она забрала малыша из дальней деревни, где ночевала проездом, привезла на свой хутор, заперла в сарае. Но ребенок, уже прекрасно осознававший, кто он и кто его родители, плакал и просился домой. Пара дней подобного поведения — и он спровоцировал одну из тех вспышек гнева, которые Ирина не контролировала. Так она снова осталась одна… впрочем, ненадолго. Ей понравился вкус той жизни, которую она только что попробовала.

При этом безумие в ее случае работало в тесном тандеме с острым умом и аналитическими способностями, как у многих маньяков. Она никогда не похищала детей вблизи родной деревни. Жертв она выбирала в местах, где вела переговоры по закупке товаров, а иногда и просто выезжала в другие города на рабочей машине — фургончике для перевозки продуктов, в котором так удобно было прятать маленьких заключенных.

Ее не подозревали. Первой причиной, конечно же, была ее осторожность. Ирина никогда не похищала в одном районе дважды, не привлекала к себе внимания, не вызывала подозрений. Кто обратит внимание на тихую, показательно вежливую сельскую продавщицу, которая просто, по ее версии, направляется домой после визита к семье? В сознании людей похититель — это всегда суровый, нелюдимый мужчина. Это и стало второй причиной неуловимости Ирины. Иногда на местах преступления видели рослого мужчину в темной куртке с капюшоном, куда-то уводившего очередного пропавшего ребенка. Мужчину и искали. Свидетелям было невдомек, что Ирине с ее комплекцией и ростом не составляло большого труда «сменить пол» одеждой. Вне вспышек гнева она мыслила здраво и расчетливо.

Все дети, похищенные ею, числились пропавшими без вести. Их искали и родители, и поисковые отряды, и даже телевизионные программы. В некоторых случаях оглашались официальные версии и объявлялись виноватые. Но никому и в голову не приходило связать похищения в разных регионах друг с другом. Дети пропадали там не только из-за Ирины, и ее жертвы терялись в общей статистике.

Становиться серийной похитительницей Ирина не планировала. Каждый раз она была уверена, что вот это — все. Теперь малыш признает ее, полюбит и ни разу не разозлит. Но как бы ни вел себя ребенок, победить ее болезнь он не мог: в определенный момент на нее накатывала ярость, она понимала, что ей нужен другой, более «совершенный» сын или дочь. А места на хуторе немного, всех оставить нельзя, и ради новой попытки нужно окончательно избавиться от предыдущей.

Доронин запретил себе думать о том, что стало с теми детьми. Он понимал, что это глупо, преступно даже, но иначе не мог. Ирина была его семьей, она заменила ему всех близких людей сразу. Он знал, что потеряет ее, если сделает то, что велела ему совесть.

Он утешал себя лишь тем, что смог, в некотором смысле, помочь Насте. Девочку ожидала та же судьба, что и остальных: пара дней жизни на хуторе, вспышка гнева «мамочки» и — колыбель на болоте. Однако Настя сумела пробраться из сарая в дом и там встретиться с Дорониным. Он теперь знал об этом ребенке и запретил Ирине трогать девочку. Мнение брата имело вес даже для ее больного сознания, ведь и он для нее был единственной родней. Ирина убедила себя, что Настя и есть «совершенный» ребенок. Не зря же она нравится брату!

Помочь погибшим детям он уже был не в состоянии, поэтому сосредоточился на Насте. Он не мог сообщить милиции, где находится ребенок, да и с родными девочки связаться не решился… Он убедил себя, что Ирина сама вернет ребенка, когда наиграется в мать. Пока же он сконцентрировал все усилия на том, чтобы убедить сестру не вредить девочке.

Постепенно иллюзия прижилась в их доме. Ирина поверила, что она мать девочки. Настя начала называть ее мамой. Антон Доронин привык жить с чувством вины, разъедающим его изнутри.

За окном завершался девяносто шестой год…