Король крыс

– Я доверюсь тебе. Это радио в порядке. Оно хорошо работает. Ты можешь взять его.

Питер Марлоу чуть не уронил дар старика от возбуждения.

– А ты как же? Оно, конечно, бесценно.

– У него нет цены. Бери его с собой.

Питер Марлоу перевернул радиоприемник. Тот работал от сети. В хорошем состоянии. Крышка была снята, и в глубине мерцали лампы. Там было много конденсаторов. Много. Он поднес приемник поближе к свету и дюйм за дюймом изучал его содержимое.

С его лица начал капать пот. Наконец он нашел конденсатор на триста микрофарад.

«Теперь что делать? – спрашивал он себя. – Взять только конденсатор? Мак сказал, что он почти уверен. Лучше взять все целиком, тогда, если этот конденсатор не подойдет к нашему приемнику, у нас будет еще один. Мы сумеем спрятать его где-нибудь. Решено. Хорошо иметь запасной приемник».

– Благодарю тебя, туан Сутра. Это подарок, за который я не смогу отблагодарить тебя в достаточной степени. Я и тысячи других людей в Чанги.

– Прошу тебя защитить нас. Если охранник увидит тебя, спрячь его в джунглях. Моя деревня в твоих руках.

– Не бойся. Я буду защищать ее своей жизнью.

– Я верю тебе. Но возможно, это не самый умный поступок в моей жизни.

– Бывают случаи, туан Сутра, когда я искренне верю, что люди просто глупы.

– Ты умен не по годам.

Сутра дал кусок материи, чтобы завернуть приемник, потом они вернулись в главную комнату. Сулина сидела в тени на веранде. Когда они вошли, она встала:

– Принести еды или питья, отец?

«Ну вот, – сердито подумал Сутра, – спрашивает она меня, но думает о нем».

– Нет. Иди спать.

Сулина кокетливо тряхнула головой, но подчинилась.

– Думаю, моя дочь заслуживает порки.

– Не стоит наказывать такое изящное существо, – сказал Питер Марлоу. – Туан Абу обычно говорил: «Бей женщину по меньшей мере раз в неделю, и в твоем доме будет мир. Но не бей слишком сильно, чтобы не рассердить ее, потому что тогда она наверняка ударит тебя в ответ и причинит тебе бо́льшую боль».

– Я знаю это присловье. Оно, конечно, верно. Женщин трудно понять.

Они поговорили о многом, сидя на корточках на веранде и глядя на море. Прилив был очень слабым, и Питер Марлоу попросил разрешения искупаться.

– Здесь нет течений, – сообщил ему старый малаец, – но иногда встречаются акулы.

– Я буду осторожен.

– Плавай только в тени около лодок. Иногда вдоль берега проходят японцы. В трех милях отсюда по пляжу находится огневая точка. Будь осторожен.

– Хорошо.

Питер Марлоу держался в тени, пока добрался до лодок. Луна опускалась. «Времени осталось не слишком много», – подумал он.

Около лодок несколько мужчин и женщин готовили и чинили сети, болтая и пересмеиваясь. Они не обратили внимания на Питера Марлоу, когда он раздевался и уходил в море.

Вода была теплой, но Питер чувствовал холодные струи. Это обычное явление во всех восточных морях; он нашел одну такую струю и постарался остаться в ней. Ощущение свободы было великолепным. Он чувствовал себя снова маленьким мальчиком, плавающим в полночь в Южных морях вместе с отцом, который кричит: «Не заплывай слишком далеко, Питер! Помни о течениях!»

Он плыл под водой, и его кожа впитывала соль. Всплыв, он выпустил струю воды, как кит, и лениво направился к мелководью, где лег на спину, омываемый прибоем, в восторге от ощущения свободы.

Когда он барахтался в прибое, где вода едва укрывала бедра, до него неожиданно дошло, что он совершенно гол, а в двадцати ярдах женщины и мужчины. Но он не почувствовал смущения.

Нагота стала образом жизни лагеря. А месяцы, проведенные в деревне на Яве, научили его: ничего нет постыдного в том, чтобы быть человеком, наделенным плотскими желаниями и потребностями.

Чувственное тепло моря, резвившегося вместе с ним, и приятное тепло в желудке от съеденной пищи подняли в нем вожделение. Он резко перевернулся на живот и устремился в море, борясь со своими чувствами.

Он стоял на песчаном дне, по шею в воде, смотрел на берег и на деревню. Мужчины и женщины по-прежнему были заняты ремонтом сетей. Он видел Сутру, сидящего на веранде своей хижины и курившего в тени. Потом увидел Сулину, озаренную светом керосиновой лампы, прислонившуюся к оконной раме. Она смотрела на море, едва прикрывшись саронгом.

Питер знал, что девушка смотрит на него, и гадал, видит ли она. Он смотрел на нее, а она – на него. Потом увидел, как она сняла саронг, отложила его в сторону, взяла чистое белое полотенце и стала вытирать пот, блестевший на ее шее.

Она была дочерью солнца и дочерью дождя. Длинные черные волосы скрывали бо́льшую часть тела, но она откинула их назад и стала заплетать косу. И все время она улыбалась, наблюдая за ним.

Неожиданно каждый всплеск воды стал лаской, и каждое дуновение ветерка, и каждое касание нитки водорослей; они превратились в пальцы куртизанок, накопивших опыт столетий.

«Я хочу взять тебя, Сулина.

Я собираюсь взять тебя, чего бы это мне ни стоило».

Он попытался мысленно заставить Сулину уйти с веранды. Сулина наблюдала и ждала. Нетерпеливо, как и он.

«Я хочу взять ее, Сутра. Не становись на моем пути. Не делай этого. Или, клянусь Богом…»