Король крыс

Он выскользнул из окна и убедился, что брезентовый полог опущен. Потом он и Питер Марлоу вошли под полог и стали ждать.

Сягата просунул голову под полог, узнав Кинга, тихо проскользнул внутрь и сел. Он прислонил винтовку к стене и предложил пачку «Куа».

– Табе, – проговорил он.

– Табе, – ответил Питер Марлоу.

– Привет, – сказал Кинг. Рука его дрожала, когда он брал сигарету.

– У тебя есть что-нибудь для продажи? – с присвистом спросил Сягата.

– Он спрашивает, есть ли у вас что-нибудь для продажи?

– Скажите ему: нет.

– Мой друг огорчен, что сегодня ему нечем удивить человека с таким хорошим вкусом.

– Будет ли у твоего друга такая вещь дня, скажем, через три?

Кинг с облегчением вздохнул, когда Питер Марлоу перевел ему.

– Скажите: да. И добавьте, что он поступает мудро, устроив проверку.

– Мой друг говорит, что, вероятно, в тот день он достанет кое-что способное удивить человека с таким хорошим вкусом. И мой друг добавляет, что делать дело с таким осторожным человеком – хорошее предзнаменование для удовлетворительного завершения сделки.

– Это благоразумно – устраивать дела под прикрытием ночной темноты. – Сягата-сан всосал воздух. – Если я не приду через три ночи, ждите меня каждую ночь. Наш общий друг, возможно, не сумеет выполнить свои обязательства в назначенный срок. Но я уверен, это произойдет через три ночи начиная с сегодняшней.

Сягата встал и дал пачку сигарет Кингу. Легкий поклон – и он растворился в темноте.

Питер Марлоу перевел Кингу слова Сягаты, и Кинг ухмыльнулся:

– Отлично! Просто великолепно! Не хотите подойти завтра утром? Мы обсудим планы.

– Я записан в рабочую команду на аэродроме.

– Хотите, я найду вам замену? – (Питер Марлоу рассмеялся и покачал головой.) – В любом случае вам лучше прийти, – сказал Кинг. – Вдруг Чен Сан захочет выйти на связь.

– Вы думаете, что-нибудь не так?

– Нет. Сягата поступил умно. Я бы тоже так сделал. Все идет по плану. Еще неделя – и сделка будет полностью завершена.

– Надеюсь, так и будет. – Питер Марлоу подумал о деревне и помолился, чтобы сделка прошла удачно. Он отчаянно хотел пойти туда снова. Он мечтал о Сулине, он должен взять ее!

– В чем дело? – Кинг скорее почувствовал, чем заметил дрожь, охватившую Питера Марлоу.

– Я думал, как хорошо было бы оказаться в объятиях Сулины прямо сейчас, – смущенно ответил Питер Марлоу.

– Да. – Кинг решал, можно ли ему отпустить какую-нибудь непристойность в адрес девушки.

Питер Марлоу перехватил его взгляд и слегка улыбнулся:

– Вам не о чем беспокоиться, дружище. Я не наделаю глупостей, если это то, о чем вы думаете.

– Я уверен. – Кинг улыбнулся. – Нам предстоит много удовольствий… и завтрашнее представление. Вы слышали о нем?

– Только то, что спектакль будет называться «Треугольник». И в нем главную роль играет Шон. – Голос Питера Марлоу неожиданно потускнел.

– Как случилось, что вы чуть не убили Шона? – Кинг никогда не спрашивал об этом напрямую, зная, что такому человеку, как Питер Марлоу, всегда опасно задавать личные вопросы. Но сейчас он инстинктивно чувствовал: момент выбран правильно.

– Особенно нечего рассказывать, – сразу ответил Питер Марлоу, довольный, что Кинг спросил его. – Мы с Шоном служили в одной эскадрилье на Яве. За день до окончания войны Шон не вернулся с задания. Я думал, он погиб.

Около года назад, через день после того, как нас привезли сюда с Явы, я пошел на лагерное представление. Я узнал Шона на сцене, и вы можете представить себе, какое потрясение я испытал. Он играл девушку, но я ничего плохого про это не подумал, ведь кому-то всегда достаются женские роли. Я просто сидел и получал удовольствие от представления. Я не мог прийти в себя от того, что нашел его живым и невредимым, не мог оправиться от потрясающего впечатления, какое он произвел на меня, играя девушку. Его манера ходить, разговаривать и садиться, его платье и парик были совершенны. Его игра произвела на меня очень сильное впечатление, однако я знал, что раньше он никогда не участвовал в любительских спектаклях.

После представления я прошел за кулисы повидать его. Там были и другие, которые тоже ждали его. Через некоторое время меня охватило странное чувство: эти парни были похожи на тех типов, которых встречаешь всякий раз у любого театрального подъезда, вы знаете, парни, чешущие языками в ожидании своих подружек.

Наконец дверь в уборную открылась, и все бросились внутрь. Я протиснулся последним и встал в дверях. Только тут до меня дошло, что все мужчины были гомиками! Шон сидел на стуле, и, казалось, они порхали вокруг него, подлизывались к нему, называли его «дорогая», крепко обнимали и говорили ему, какой он «чудесный», обращаясь с ним как со звездой. А Шон! Шону это очень нравилось! Боже, ему доставляло удовольствие их лапанье! Как сука во время течки. Потом он неожиданно увидел меня и был тоже потрясен.