Король Лир. Буря (сборник)

Песня Тома-сумасшедшего

От безумных буйных бесов,

И от сглазу, и от порчи,
От лесных страшил, от совиных крыл,
От трясучки и от корчи —

Сохрани вас ангел звездный,

Надзиратель грозный неба,
Чтобы вы потом не брели, как Том,
По дорогам, клянча хлеба.

Так подайте хоть мне сухой ломоть,

Хоть какой-нибудь одежки!
Подойди, сестра, погляди – с утра
Бедный Том не ел ни крошки.

Из двух дюжин лет я прожил

Трижды десять в помраченье,
А из тридцати сорок лет почти
Пребывал я в заточенье —

В том Бедламе окаянном

За железною решеткой,
Где несчастный люд без пощады бьют
И от дури лечат плеткой.

Так подайте хоть мне сухой ломоть,

Хоть какой-нибудь одежки!
Подойди, сестра, погляди – с утра
Бедный Том не ел ни крошки.

С той поры я стал бродягой —

Нету повести плачевней,
Мне дремучий бор – постоялый двор,
Придорожный куст – харчевня.

У меня Луна в подружках,

Обнимаюсь только с нею;
Кличет сыч в лесах, а на небесах
Реют огненные Змеи.

Так подайте хоть мне сухой ломоть,

Хоть какой-нибудь одежки!
Подойди, сестра, погляди – с утра
Бедный Том не ел ни крошки.

Я ночую на кладбище,

Не боюсь я злого духа.
Мне страшней стократ, коли невпопад
Зарычит пустое брюхо.

Девы нежные, не бойтесь

Приласкать беднягу Тома —
Он куда смирней и притом скромней
Хуторского дуболома.

Так подайте хоть мне сухой ломоть,

Хоть какой-нибудь одежки!
Подойди, сестра, погляди – с утра
Бедный Том не ел ни крошки.

Я веду фантазий войско

Воевать моря и земли,
На шальном коне я скачу во сне,
Меч пылающий подъемля.

Приглашение к турниру

Мне прислала королева:
До нее езды – три косых версты,
За Луной свернуть налево.

Так подайте хоть мне сухой ломоть,

Хоть какой-нибудь одежки!
Подойди, сестра, погляди – с утра
Бедный Том не ел ни крошки.

Перед нами – городская комическая баллада из тех, что распространялись в летучих листках за несколько пенни. Замечателен в ней контраст тяжелого «систематического бреда» куплетов и трогательного, «давящего на жалость» припева: Том просит еды и одежки, он озяб и голоден. Отметим также смешение пародийной учености с простонародным языком и духом: скажем, Звезда Любви (Венера), наставляющая рожки Кузнецу (Гефесту), рядом со шлюхами и «хуторским дуболомом». На таких же контрастах построена и роль Тома из Бедлама в «Короле Лире»: бредовые обрывки учености вперемежку со строчками популярных песен и, как рефрен, жалостные причитания-повторы: «Ветер холодный в терновнике свищет…», «Бедный Том озяб!».

В целом, «Песня Тома из Бедлама», монолог сумасшедшего бродяги (или образованного человека, разыгрывающего роль сумасшедшего), прекрасно ложится в третью сцену второго акта и вообще в стиль и сюжет «Короля Лира». Могут возразить: пьеса и так чересчур длинна, а столь длинные номера неоправданно замедляют действие. Но это с нашей, сегодняшней точки зрения. Во времена же Шекспира публика, как правило, никуда не спешила, спектакли шли долго и еще раздувались всевозможными вставными номерами – придворными церемониями, комическими фарсами, фехтованием, потасовками, танцами и пением. К тому же, если пьеса готовилась к показу при дворе (о чем речь дальше), то, учитывая традицию придворных спектаклей-масок, основанных на музыке и живописных костюмах, такая вставка представляется вполне уместной.

VIII