Король лжи

– Ваша честь, – заявил я. – Я ходатайствую об ускоренном слушании дела о залоге.

Дуглас вскочил на ноги.

– Возражаю, Ваша честь. Я настаиваю на своем.

– Сядьте, – сказала судья, на ее увядающем лице появилось явное раздражение. – Разумеется, вы возражаете. – Она направила все внимание на меня, сцепив руки и подчеркивая каждое слово. – Это весьма необычно, мистер Пикенс. Вы знаете это так же хорошо, как и я. Есть процедуры, которым нужно следовать. Мы должны провести слушание вероятной причины. Ваше дело должно пройти через верховный суд. – Она сделала паузу, как будто сбитая с толку собственной лекцией. Судья явно была озадачена.

– Я отказываюсь от процедуры слушания вероятной причины, – сказал я, и мои слова вызвали бурю среди адвокатов, расположившихся позади меня. Судья откинулась на спинку кресла, удивляясь, как и все остальные. Ни один поверенный защиты, идущий на судебное разбирательство, не отказывается от слушания вероятной причины. Штат должен показать свое судебное дело во время этой процедуры. Это была великолепная возможность проверить сильные и слабые стороны. Кроме того, судья мог найти вероятную причину недостаточно убедительной и отклонить обвинения. Разумеется, я знал об этом, но знал и кое-что еще. Дуглас возразил бы против любого местного судебного слушания вопроса. Слишком много предубежденности, заявил бы он. Судье пришлось бы отказаться от участия в деле. Тогда ввели бы другого судью, из другого округа. И на это уйдет время, продлится время пребывания в тюрьме, время за решеткой.

Постепенно гул затих, и в зале суда снова установилась почти совершенная тишина.

– Вы хорошо осведомлены относительно своего запроса? – спросила судья, шурша судебной мантией. – Слушание вероятной причины – один из краеугольных процедурных камней процесса. Я не желаю допускать нарушения в этом пункте, мистер Пикенс. Боюсь, вы не вполне понимаете значение данной процедуры.

Я уставился на некую точку над головой судьи и не смотрел ни вправо, ни влево, когда говорил:

– Могу ли я возобновить свое ходатайство, Ваша честь?

Она вздохнула, и ее слова спустились в зал суда, словно утяжеленные сожалением.

– Очень хорошо, мистер Пикенс. Позвольте занести в протокол; что ответчик отказался от своего права на слушание вероятной причины и ходатайствует перед этим судом об ускоренном рассмотрении варианта залога. – Она повысила голос, когда Дуглас поднялся на ноги. – Ходатайство о том, чтобы суд пошел на уступку.

– Я возражаю! – Дуглас почти кричал.

Судья снова удобно устроилась в кресле и махну узкой рукой.

– Подойдите, – скомандовала она. – Вы оба.

Она смотрела на нас свысока, с неодобрением школьной учительницы и накрыла рукой микрофон. Дуглас открыл рот, чтобы что-то сказать, но она подавила его своими чеканными словами.

– В чем проблема, Дуглас? Вы арестовали его, обвинили и поставили перед судом. Вы действительно считаете, что у него есть возможность сбежать?… Нет? И я так же думаю. Я видела ваше доказательство, и, между нами говоря, в нем есть дыры. Но это ваша юрисдикция, не моя. Что является моим – вот это решение. – Она посмотрела многозначительно на меня, и я заметил, что ее глаза задержались на синяке.

– Вы намереваетесь опровергнуть обвинения против вас, не так ли, мистер Пикенс?

– Да.

– И вы намереваетесь сделать это в суде. Это так?

– Да.

– Поэтому вы будете здесь.

– Я не пропустил бы этого, – сказал я.

– Вот так, Дуглас, – произнесла судья. – Он не пропустил бы этого. – Мне казалось, что я услышал скрежет зубов. – Теперь мы говорим не для протокола, а в частном порядке, и поскольку я не буду возглавлять суд, то собираюсь сказать то, что должна. – Свои следующие слова она адресовала мне. – Я подписала ордер, потому что не имела выбора. На бумаге вероятностная причина для ареста существовала, и если бы ордер не подписала я, это сделал бы другой судья. – Она обратилась к окружному прокурору; – Я не думаю, что он это сделал, но если вы будете ссылаться на мои слова, я буду все отрицать. Я знала этого человека десять лет и не могу поверить, что он убил своего отца. И не поверю. Так что можете встать и привести свои доводы против залога. Можете разглагольствовать и неистовствовать. Это ваше дело. Но я не позволю вернуть этого человека в общую камеру. Таково мое решение. И эта моя прерогатива.

Я смотрел на Дугласа, мускулы на его лице едва двигались.

– Это смахивает на покровительство, Ваша честь, – заявил он.

– Мне шестьдесят девять лет, и у меня нет планов баллотироваться на переизбрание. Думаете, мне наплевать? Теперь идите. Оба.

Ноги сами принесли меня к столу защиты. Я сел и рискнул бросить взгляд на Дугласа, намеренно игнорируя детектива Миллз.

– Мистер Пикенс, – обратилась ко мне судья. Я встал. – У вас есть что-нибудь еще, что вы желаете предложить суду в поддержку своего ходатайства?

– Нет, Ваша честь. – Я сел, признательный судье за многие вещи. Стоять перед этой толпой, чтобы доказывать причины, почему мне нужно находиться вне тюремной камеры, было по меньшей мере неприятно. Она избавила меня от унижения.