Король Мадагаскара. Книга первая

– Продолжить ее "лечение"… после выздоровления! Страстная попалась особа!

– И что, это сошло с рук?!

– Пару недель! Но потом мерзавцы-слуги донесли хозяину… и меня…словно последнего школяра…

В этот момент Бен прерывал свой рассказ, так как за дверью послышались голоса:

– Сюда-то его зачем? Места другого мало?

– Так сам Воронов велел, говорят, там конфуз вышел из-за евойной дочки! – но тут дверь распахнулась и на пороге появился Ушаков в сопровождении Хвостова, тюремщика и Егора.

– Бог ты мой! Вот это встреча! – Хвостов, заметив Андрея, замер на пороге, не веря своим глазам:

– А я-то уже думал, не найду! Ваше сиятельство! Вот он, злодей, что иноземку ту схватить помешал!

Ушаков уставился на Андрея:

– Это про него Воронов говорил?

– Так точно! – поддакнул Егор.

Андрей Иванович даже дернул головой – мол, малый не промах:

– Вишь, ты! И аресту иностранного засланца помешал! И амуры с хозяйской дочерью прокрутил! Молодец! Имя? – Тюремщик раскрыл папку и зачитал:

– Андрей Збруев, старший мичман с фрегата «Лансдоу»!

Ушаков прошелся по камере до зарешеченного оконца и повернулся:

– Что ж ты, мичман, не на корабле?

– Так…был ранен… вот, вернулся!

Ушаков пристально посмотрел на Андрея и жезлом подпер ему подбородок, как бы размышляя, правду ли ему говорят. Но, то ли бесхитростные глаза Андрея ему понравились, то ли действительно Глава Тайной канцелярии разбирался в людских душах, этого нам не ведомо, но тон у него изменился:

– Государю предан?

– Как есть, предан!

– А дочку Воронова любишь, али так…балуешь?

– Ваше сиятельство..! Да я, ради нее…

Но Ушаков и так видел, на что Андрей готов ради любимой и бесцеремонно оборвал его:

– Ладно! Слушай! Коли искупить свою вину хочешь… Барышня, что ты спас утром, – засланная иноземка. Может, и хорошо, что спас! Теперь ты для нее – свой человек! А прибыла она сорвать тайную экспедицию государя! И порученье тебе теперь будет – тайно оберегать сей поход от засланцев вражеских. Доподлинно известно стало, что таковые есть в команде, но кто именно, нам неведомо. В морской поход пойдешь с ним! – Ушаков кивнул на Бена. – Он в этом деле горазд! Сдюжишь – ей богу – сам сватов Воронову зашлю! Кстати, девица, тобой спасенная, где? Ведаешь?

Андрей кивнул на Хвостова:

– Так, как его милость по голове-то схлопотал, она и скрылась… Я ее с тех пор и не видел!

Хвостов зло посмотрел на Андрея, вздохнул и отвернулся к окну. Ушаков рассмеялся и глянул на Бена:

– Ну, а ты, мил человек, что, уследил за ней?

Бен пожал плечами:

– Уследил бы, если бы кое-кто помешал!

Он тоже многозначительно посмотрел на Хвостова, который вновь тяжко вздохнул. Ушаков не стал отчитывать своего отличившегося помощника при посторонних, оставив сие дело на потом, и повернулся к Андрею и Бену:

– Ладно! Отправляетесь завтра. Это подтвердит ваши полномочия! – Ушаков передал грамоту Бену:

– Но раскроете себя в крайнем случае – если определите кто из команды и есть тот злодей, али предатель! До тех пор ни одна живая душа знать не должна, кто вы и что вы!

Когда Ушаков, Егор и Хвостов вышли из каземата и отошли достаточно далеко, чтобы их слова не были услышаны, начальник Тайной канцелярии обратился к своему помощнику:

– Проследи, чтобы на корабль приказом оформили.

– Не шибко мы сим проходимцам-то доверяем?

– Не шибко! Парень – не промах! Да и пирату нашему будет сподручнее, вдвоем-то. И вот что, приставь-ка к ним соглядатая.

– Кого?

Ушаков остановился и посмотрел на Егора:

– Ты ж у Воронова нынче служишь?

– Так точно, Ваше сиятельство! Как он меня из Приказа к себе забрал и велел по хозяйству смотреть!

Ушаков усмехнулся:

– А ты и рад бока пролеживать! Доложишь, что я порученье дал! – глава Тайной канцелярии обернулся к Хвостову: Переодеть в матроса! С ними на корабле пойдет!

– Так, Ваше сиятельство, я ж лет десять как по морям-то не ходил…

– Вот и вспомнишь молодость!

Глава четырнадцатая

Уже пробило десять, а из спальни молодой Вороновой так и не было звонка. Девица, что прибирала волосы Дарьи по утрам, да с туалетом помогала, сама входить не осмелилась и кликнула Прасковью.

– Где ж это видано до полудня в кроватях валяться! – посокрушалась та и приоткрыла дверь в господскую опочивальню. Подошла к окнам, раздернула шторы. Дашка зажмурилась от брызнувшего в глаза света, отвернулась к стене, но Прасковья не сдавалась:

– Ты бы поднялась уже! Полдень скоро! А ты все на перине, как хворая, прости господи!

Дарья лежала молча, лишь пальцем водила по узорам вышивки на балдахине кровати. Прасковья не унималась:

– Встала бы. Поцеловала бы батюшку, глядишь и простил бы он Андрейку.

На этих словах Дарья вскочила, как кошка:

– Да не за что его прощать-то! Не-за-что! Я к нему в комнату зашла узнать как он, да что он!

– Так и скажи батюшке!

– Скажи ему! Вон он, уперся так, сладу нет! Что над ним начальник-то, Ушаков будет?

Девка, что прислуживала по утрам молодой хозяйке, заглянула было в спальню, но Прасковья махнула ей, "мол, уходи!", сама взяла кувшин и помогла Дарье умыться:

– Он самый! – понизив голос, добавила: Поговаривают, страшный человек!