Король Матиуш Первый

К концу зимы поручик стал уже капитаном, а Матиуш получил медаль. Как он радовался! Отряд их дважды был отмечен за отличную службу.

Сам генерал приехал к ним в окопы и читал приказ:

Именем короля Матиуша благодарю отряд за взрыв пороховых складов и за отличную службу на пользу отечеству и родному народу. Даю вам секретное поручение — прорвать линию фронта, как только станет тепло.

Это была большая честь.

Начались секретные приготовления. Привезли много пушек и снарядов. А в тылу собралась конница и ждала.

Каждый день смотрели солдаты на солнце — когда же, наконец, станет тепло. Потому что им было уж очень скучно.

Так, бедные, ждали, так готовились. И не знали, сколько им придется вытерпеть. Капитан придумал такой хитрый маневр: не бросать в бой сразу всех, а в первый день послать в атаку только часть солдат, чтобы шли только для виду и сейчас же возвратились. Тогда неприятель подумает, что они слабые. И только на другой день бросить все силы и прорвать линию окопов.

Так он и сделал.

Послал часть войск в атаку. Перед атакой приказал артиллерии долго стрелять по проволочным заграждениям, чтобы их прорвать и открыть дорогу для пехоты.

— Вперед!

Ох, как приятно было выбежать из этих несносных окопов, мокрых рвов, бежать что есть силы и кричать: «Ура — вперед!» Испугался неприятель, когда увидел, что они кинулись на него, выставив штыки, даже стрелял мало и невпопад. Уже дошли до заграждений, которые были разбросаны. И тут капитан дал сигнал к отступлению. Но Матиуш и еще несколько солдат или не слыхали приказа, или пошли немного дальше и, окруженные вражеским караулом, попали в плен.

— Ага, испугались, — издевались солдаты. — Летели, летели, шуму наделали, а как до нас добежали, — сразу удирать. И не так уж вас много.

Так говорили неприятельские солдаты, — им было стыдно, что они струсили и со страху даже не стреляли.

Во второй раз шел Матиуш в штаб. Только тогда, в первый раз, он был переодет и шел как военный разведчик, а сейчас был в солдатской шинели и шел как пленный.

— А, мы, кажется, знакомы, птенчик! — крикнул со злобой неприятельский офицер. — Это ты был у нас зимой, это из-за тебя были взорваны наши пороховые склады. Хо-хо! Уж теперь-то ты от нас не уйдешь. Возьмите солдат в лагерь военнопленных, а мальчишка за шпионаж будет повешен.

— Я солдат! — крикнул Матиуш. — Вы можете меня расстрелять, но не вешать.

— Какой ты умный! — крикнул офицер. — Смотрите, чего ему захотелось! Теперь, может, ты и солдат, но тогда был Томеком и предал нас. И мы тебя повесим.

— Не имеете права, — настаивал Матиуш. — Я тогда тоже был солдатом, а пришел сюда переодетым и нарочно сел перед сожженной хатой.

— Ну, довольно болтать. Отвести его под усиленной охраной в тюрьму. Завтра полевой суд рассмотрит это дело. Если, действительно, ты был тогда солдатом, то, может быть, выйдет по-твоему, хотя я предпочел бы для тебя веревку, а не пулю.

На другой день состоялся полевой суд.

— Обвиняю этого мальчика в шпионаже, — говорит офицер на суде, — зимой он здесь околачивался, высматривал, где находятся наши пороховые склады, и донес неприятельской артиллерии. Двенадцать раз они стреляли и не попали, а на тринадцатый раз попали и взорвали пороховые склады.

— Так это было, признаешь себя виновным? — спросил седой судья-генерал.

— Нет, это было иначе. Не я высматривал, где ваши пороховые склады, а этот офицер сам повел меня, показал мне все и приказал идти посмотреть, где у нас пороховые склады и донести ему. И за это дал мне шоколад. Разве не так?

Офицер густо покраснел, потому что он нарушил устав — он никому не имел права говорить, где находятся склады боеприпасов.

— Я был солдатом, и меня послали в разведку, а ваш офицер хотел сделать из меня шпиона, — смело продолжал Матиуш.

— А откуда я мог знать? — начал оправдываться офицер.

Но генерал не дал ему договорить.

— Стыдно, господин офицер, что такой малыш вас надул. Плохо вы поступили и за это будете наказаны. Но и этого парня простить нельзя. Что вы скажете, господин адвокат?

Адвокат начал защищать Матиуша:

— Господа судьи, обвиняемый, который выдает себя то за Вырвидуба, то за Томека Палюха, — невиновен. Он был солдатом и должен был повиноваться. Он пошел в разведку, потому что его послали. Считаю, что он, как и другие, должен быть послан в лагерь военнопленных.

Генерал заметно обрадовался, ему было жаль мальчика. Но он ничего не сказал: военный не должен показывать, что ему жаль кого-то, а тем более — неприятельского солдата.

Он только склонился над книгой, где были написаны все военные законы, и искал, что там написано о военных шпионах.

— Вот, есть, — сказал он наконец. — Шпионов гражданских, которые изменяют за деньги, следует сразу вешать, шпионов военных можно немедленно расстреливать или, если адвокат не согласен, следует отсылать все бумаги в верховный суд и с расстрелом подождать.