Король Матиуш Первый. Антось-волшебник

Матиуш был разочарован: на заседании ни словом не обмолвились о том, что он, Матиуш, обратится к народу с воззванием, а потом на белом коне поскачет во главе отважной армии на войну.

Вместо этого толковали о каких-то пустяках: о железных дорогах, деньгах, сухарях, о сапогах для солдат, о сене, овсе, говядине да свинине, будто речь шла не о грядущих битвах, а о чём-то совсем будничном.

Матиуш много слышал о минувших сражениях, а о современной войне понятия не имел. Но вскоре ему самому предстояло убедиться, какая связь существует между сухарями, сапогами и войной.

Разочарование и беспокойство Матиуша возросли ещё больше, когда на другой день в обычный час явился на урок гувернёр.

Но не прошло и пол-урока, как Матиуша позвали в тронный зал.

– Послы тех государств, которые объявили нам войну, уезжают.

– Куда?

– На родину.

«Чудно, представители вражеских держав преспокойно уезжают домой, как будто ничего не случилось! – недоумевал Матиуш. – Но пожалуй, даже лучше расстаться с ними по-хорошему».

– А зачем они явились?

– Попрощаться с вашим королевским величеством.

– А какой у меня должен быть вид – оскорблённый или разгневанный? – тихо спросил он у церемониймейстера, чтобы не расслышали лакеи, а то они перестали бы его уважать.

– Будьте любезны и приветливы. Впрочем, не беспокойтесь, они сами знают, как вести себя в подобных случаях, – вывел его из затруднения церемониймейстер.

Двери широко распахнулись, и в зал величественно вступили чужеземные послы. «Без стражи, без наручников и кандалов», – с удивлением отметил про себя Матиуш.

– Прощайте, ваше королевское величество! Очень прискорбно, что дело дошло до войны. Мы, со своей стороны, приложили все усилия, чтобы избежать этого. Но, увы, наши старания не увенчались успехом. С сожалением возвращаем ордена – нам не пристало носить ордена враждебной державы.

Церемониймейстер взял у послов ордена.

– Соблаговолите, ваше величество, принять выражение искренней благодарности за гостеприимство, оказанное нам в вашей замечательной столице. У нас сохранятся о ней самые отрадные воспоминания. Мы не сомневаемся, что в ближайшее же время досадное недоразумение будет устранено и наши страны снова заживут в мире и согласии.

Матиуш встал и с достоинством промолвил:

– Передайте вашим королям: я рад войне и постараюсь поскорее разбить их, но условия мира предъявлю необременительные. Так всегда поступали мои великие предки.

Выслушав его, послы низко поклонились. А один незаметно усмехнулся.

– Аудиенция окончена! – объявил церемониймейстер, трижды ударив серебряной булавой об пол.

Напечатанное во всех газетах обращение Матиуша к послам вызвало у населения восторг. Перед дворцом собралась огромная толпа. Оглушительные крики «ура!» сотрясали воздух.

Напрасно Матиуш прождал три дня. Ничего не изменилось. «Король во время войны зубрит грамматику, пишет диктанты и решает задачи – на что это похоже!» – возмущался он.

Огорчённный, сбитый с толку, слонялся он по саду, как вдруг услышал знакомое «ку-ку».

И в следующее мгновение уже держал в руках долгожданное письмо от Фелека:

Я еду на фронт. Отец сдержал обещание только наполовину: напился, но спать не лёг, а стал собираться в дорогу. Не найдя фляжки, перочинного ножа и патронташа, он решил, что это я украл, и всыпал мне по первое число. Сегодня или завтра ночью я удеру из дома. Я был на вокзале. Солдаты обещали взять меня с собой. Если у вашего королевского величества есть какие-нибудь поручения, буду ждать в семь часов. Очень пригодились бы колбаса на дорогу, желательно копчёная, бутылка водки и табак.

Неприятно украдкой, как воришка, удирать из дома, особенно если ты не простой мальчик, а король. Ещё неприятней потихоньку прокрадываться в столовую, залезать в буфет и впопыхах хватать первое, что попадёт под руку: бутылку коньяка, банку икры и большой кусок лососины.

«Ничего не поделаешь, война есть война, – утешал себя Матиуш. – На войне свои законы».

Матиуш был печален, а Фелек так и сиял от счастья.

– Коньяк даже лучше водки, – говорил он. – А что табака нет – тоже не беда.

Фелек, оказывается, насушил листьев, а на фронте ему, как и всем солдатам, выдадут табак. Всё хорошо. Жалко только, что главнокомандующий – растяпа.

– Растяпа? А кто назначен главнокомандующим?