Король-мертвец (СИ)

Щемящая тоска сковала сердце Торна. Он поймал умоляющий взгляд Линх, у которой не оставалось сил говорить, и смирился.

— Всем покинуть спальню! — приказал он. — Предупреждаю, каждый, кто попытается подглядеть или подслушать за происходящим здесь, поплатится за это жизнью!

— Мы поняли, — прошелестел безразличный голос Пустырника.

Вельможи вышли, торопливо прикрыв за собой двери. Граф удалил их не потому, что боялся смутить кого-нибудь страшным зрелищем. Ему требовалась помощь дуэргаров, а еще он заботился о чувствах умирающей королевы, чьи муки не следовало видеть посторонним взорам, тем более что у некоторых вельмож страдания Линх могли вызвать только злорадство.

Ложе несчастной женщины окружили дуэргары, затянувшие заунывную песню. Они творили древнее заклинание, помогавшее роженице освободиться от плода. Линх посмотрела на Торна почти с нежностью.

— Спасибо, мой рыцарь! — прошептала она. — Позаботьтесь о моем несчастном ребенке!

И граф принялся за страшное колдовство, спасая одну жизнь, но одновременно отнимая другую.

В какое-то мгновение он почувствовал, что не может продолжать чудовищное дело. Муки, которые испытывала бедная Линх, накрывали Торна волна за волной, терзая его не меньше, чем умирающую страдалицу. Только непреклонная воля дуэргаров, щедро отдававших свои силы целителю, заставляла его сплетать новые и новые заклятия.

Неожиданно Линх широко распахнула глаза и закричала. Последний крик королевы не был криком боли. В нем звучали радость и торжество одержанной победы. Она просила назвать сына Эллом. А вот ее ребенок явился на свет молча, и теперь графу предстояло бороться уже за его жизнь, не имея возможности даже попрощаться с мертвой матерью.

Торна потрясло молчание новорожденного. Ребенок жил, ребенок страдал, но только кряхтел и морщился, борясь с убивающим его ядом. Новый прилив энергии поддержал падающего от усталости целителя. Не сразу он понял, что дуэргаров в покоях теперь намного больше, чем прежде, а Пустырник вместе с ним творит заклинания, отгоняя от младенца Смерть, явившуюся забрать положенную ей дань. А потом в покоях стало пусто. Темные эльфы исчезли.

На постели рядом с мертвой матерью лежал спасенный младенец. Остановив на нем взгляд, граф ощутил ужас. Ребенок смотрел на него глазами Линх. Каждая черточка маленького личика напоминала облик матери, и даже волосы, спутавшиеся и мокрые, оказались неправдоподобно длинными и густыми. Граф понял, что ненавидит маленького убийцу самой прекрасной женщины.

«Лучше бы он походил на отца, — пронеслась в голове целителя нелепая мысль, — мне легче бы стало служить ему!» Торн пытался обмануть самого себя. Ничто не могло заставить его забыть о цене, заплаченной за жизнь новорожденного.

Поспешно отвернувшись от малыша и прикрыв холодеющее тело покойной, Ад’Берт распахнул двери опочивальни.

— Срочно найти кормилицу! — приказал он. — Королева Линх умерла. Теперь у Крайда новый властитель — Элл. Извольте все принести ему присягу на верность!

— Выживет ли он? — презрительно спросил герцог Ад’Сарт. — Я предпочел бы подождать. К тому же наследник пока слишком мал и глуп. Следует озаботиться назначением регента.

— Либо вы тотчас принесете присягу, либо последуете за его матерью, обвиненный в государственной измене, — тихо произнес Торн. — Король Элл переживет вас, сколько бы ни отмерила вам судьба. За это я ручаюсь! А регентства не будет. Можете не надеяться.

— Ловко придумано! — дерзко выкрикнул герцог Ад’Орн.

— Вы отказываетесь от присяги? — спросил граф.

Он слишком устал, чтобы препираться со смутьянами. Пожалуй, он бы даже обрадовался, если бы все они предоставили ему законный повод убить их. Но процедура принесения присяги началась, и никто не посмел открыто начать мятеж.

А в опочивальню тем временем привели трясущуюся от ужаса толстуху с водянистыми глазами и растрепанными волосами.

— Другой подходящей кормилицы во дворце нет, — посетовала герцогиня Ад’Варт.

— Выбирать не приходится! — развел руками граф.

Толстуха нехотя приняла на руки новорожденного, обмыла его в тазу, запеленала и, почти не скрывая отвращения, приложила к необъятной груди. Повинуясь природе, младенец зачмокал.

Тем временем к Торну подошел Ад’Вейл. Он попросил предводителя Берта отойти в сторону и тихо спросил его:

— Вы озадачили всех. Почему вы сказали, что никакого регентства не будет? Кто же будет править, пока король находится в младенческом возрасте?

— Никто, — устало объяснил граф. — Подумайте сами! Заговорщики не посмеют открыто восстать против законного монарха…

— Они попытаются убить его, — возразил герцог.

— Непременно, — кивнул головой чародей, — но не сразу. Сначала они подождут, не сделает ли за них работу яд, которым уже отравлен Элл. Потом терпение их лопнет, но им не удастся убить короля. Это уже моя забота. Нельзя давать им повода поднять мятеж. Восстать против короля — государственная измена, а вот бунт против регента можно оправдать заботой о Короне.

— Мы полагали, что вы сумеете усмирить недовольных, — растерянно сознался герцог.