Король на горе

И вонь была далеко не самым скверным аспектом моего пробуждения. В следующую секунду я осознал, что обе мои руки прижаты к ложу, а на горло давит холодное и острое. Нож. И держал его не кто иной, как мой давний знакомый Ульфхам Треска.

Ну да. Моя Удача – в своем репертуаре. Если вы думаете, что все идет превосходно, значит, вы чего-то не заметили. А ведь мог. Дружелюбие дана на пиру показалось мне уже тогда подозрительным. Особенно когда он чашу свою мне пихал.

Сейчас заметить Ульфхама трудно. Особенно если эта туша придавила твои конечности и тычет ножом в кадык.

– Не дергайся и не кричи, – проворчал дан. – Или я тебя сразу убью.

Вот же… А я попал, однако. Чисто конкретно, как говаривал мой знакомый депутат питерского ЗАКСа. Моя правая рука зафиксирована в Ульфхамовой клешне, левая придавлена его же коленом, а второе колено упирается в мою грудную клетку. Понятно, что в этой явно доминирующей позиции Треска чувствовал себя весьма уверенно. А я в своей – нет. Весу в дане раза в полтора побольше, чем в моей бренной тушке. Но я бы еще порыпался, если бы не ножик, упершийся в мое нежное горлышко.

– Мой конунг хочет твоей смерти, – сообщил Треска, обдав меня тошнотворным выхлопом скисшего у него в желудке пива. – А мы с Хрёреком – как вы со Свартхёвди. Моя мать кормила его грудью, мы выросли вместе… – Ульфхам вздохнул. Мне показалось: он по-настоящему опечален. Наверное, так оно и было, иначе он не стал бы рассусоливать: зарезал бы сразу.

– Он приказал меня убить, да? – негромко поинтересовался я.

Негромко, потому что был уверен: кричать бесполезно. Да и не даст Треска мне крикнуть. Ему достаточно чуть нажать – и железо окажется у меня в трахее. Я видел, что викинг пьян: речь немного подтормаживает. Но вскрыть глотку такой, как Ульфхам Треска, способен и мертвецки пьяным. Это у него даже не условный – безусловный рефлекс.

– Хрёрек? Убить тебя? Нет. Не сейчас. – Ульфхам говорил рассеянно. Похоже, параллельно думал о чем-то своем. – Приказывал раньше. Потом передумал, но это потому, что твоя смерть не понравится варягам. А варяги нам нужны. Да, нужны, – он икнул. – Так что ничего он не передумал. Ему нужна твоя смерть. И потому я тебя убью. Без обид, Ульф. Так надо.

Бородатая физиономия дана нависала надо мной, и ее выражение полностью подтверждало обуревавшие хозяина мысли. Ульфхам Треска был абсолютно уверен в своей правоте. Говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. В данном случае процесс пошел дальше языка. К моему горчайшему сожалению.

Что ж, шансы претворить свои планы в жизнь у старины Ульфхама весьма высоки. В этой клетушке нас только двое. Вернее, трое, потому что рядом спит Зарёнка. Крепко спит: я слышу ее ровное дыхание. И хорошо, что спит. Есть надежда, что Ульфхам ее не убьет. Слабенькая, правда. Этому дану убить – как лягушке комара схавать. Но вдруг?

– Зря Рюрик думает, что я выдам его Сигурду, – сказал я. – Я обещал и я – человек слова. Ты знаешь.

– Ничьим обещаниям нельзя верить, если речь идет о Рагнарсонах, – наставительно произнес Ульфхам. – Они умеют спрашивать и получать ответы.

– В таком случае мало убить одного меня.

Я сказал это вслух и тут же сообразил, что прав. А поскольку Треска – не дурак, значит…

Значит, он придумал что-то такое, чтобы никто из моих не вернулся домой. Вот же засада! Это ж такая хитрая и опасная сволочь, этот чертов дан. Одна надежда, что Трувор ему помешает довести дело до конца. Он же поклялся…

– Как не хочется тебя убивать, – вздохнул Ульфхам, обдав меня рвотной вонью. – Будто кто-то за руку держит.

Я промолчал. Он не со мной – сам с собой разговаривал.

– В твоей смерти не будет чести, но Одину такое понравится.

– Тору тоже понравится, Ульфхам, – сказал я. – Ты храбрый и верный человек. Меняешь мою жизнь на свою. Свартхёвди Сваресон наверняка тебя убьет.

– Не меня, – возразил Ульфхам и снова вздохнул. – Он убьет Трувора. Все решат: это Трувор тебя зарезал. Кому же еще, ведь ты отнял у него дочь.

Я покосился на Зарю. Девушка спала. К счастью. Злоупотребила пивом на радостях от примирения семейства.

– Думаешь, Трувор подтвердит, что убил меня?

– А зачем? Его найдут завтра, спящего. Прямо здесь. И одежда его будет в крови. И будет видно, что испачкался он, пока вас резал.

– А с чего бы ему приходить сюда да еще и в крови пачкаться? – Я не сумел скрыть напряжения. Уж очень мне не понравилось его «вас».

– Так он уже здесь, – Ульфхам хихикнул, и я понял, что он куда пьянее, чем я думал.

И что мне дает это знание? Пока ничего.

– Здесь?

– Ага! Я его принес. Он спит и не проснется до самого утра. Я подсыпал ему зелье. Хорошее зелье. Его мне колдунья из Альдейгьи делала. Та, которую потом люди Водимира убили. Ты его разок уже попробовал, это зелье. Оно очень хорошее. Но, видать, берет только однажды, раз сегодня тебя не забрало.

Ага. Вот, значит, почему он мне чашу совал. Правильно я не стал из нее пить. Хотя интуиция тут ни при чем. Обычная брезгливость.

Нож Ульфхама надавил сильнее, оцарапав кожу.

Глупо будет умереть вот так.