Король на именинах

Карл оказался на заднем сиденье патрульной машины, с двух боков его подпирали сержанты. Лейтенант сел за руль. Когда проехали квартал, Карл увидел свою «Волгу». Машина стояла, глубоко воткнувшись капотом в смятый торговый киоск. На асфальте пестрели обильно пересыпанные битым стеклом упаковки жевательных резинок, презервативов, пачек с кофе, чаем, валялось несколько раздавленных блоков сигарет. В машину «Скорой помощи» санитары заталкивали носилки, над которыми поблескивала металлическая стойка капельницы.

– Вроде жива осталась, – повернувшись к Карлу, произнес лейтенант, – не пойму, зачем вам убегать понадобилось? Если пили, то экспертиза все равно покажет…

Законный смотрел на него спокойно и безразлично. В кармане плаща у Карла зазвонил мобильник.

«Это не пацаны, они бы так не прокололись, видели же, что меня менты замели».

– Можете ответить, – вполне миролюбиво сказал лейтенант.

– Это я, – услышал законный взволнованный голос Бунина, – Светлана со мной, жива, она ничего не поняла, ее какой-то дрянью накачали, мы в метро. Ты Железовского и того… видел? Что делать? Где ты?

– Езжай домой. Ей ничего не говори. У меня, кажется, начались неприятности. Тебе расскажут.

– Карл!

– До свидания, – сказал Карл в трубку, глядя в глаза лейтенанту, и отключил телефон. – Внук звонил. Лучше ему не знать…

* * *

Если бы сам Карл или кто-то из его пацанов видели, что произошло с «Волгой» сразу после того, как выстрел бросил Анатолия Железовского на асфальт, они бы не удивились тому, что случилось с законником.

Воровка-любительница Вероника Круглякова не знала, кому принадлежит черная «Волга», не знала и кто такой пожилой мужчина в черном расстегнутом плаще, выбравшийся из машины вместе с дородным холеным бизнесменом с удивительно грустным взглядом. Она лишь мельком отметила серебристый кейс в руке, когда тот завернул в боковую улицу, и стала поближе к газетному киоску, чтобы до поры до времени не привлекать к себе внимания.

Металлическая линейка в широком рукаве черного плаща изгибалась словно змея, и Веронике казалось, что все на нее смотрят. Старомодная кепка с длинным козырьком то и дело наезжала на глаза, и девушка боялась, что длинные волосы, заправленные в нее, вот-вот рассыплются и разлетятся по плечам. Не пребывала бы она в напряжении, не вслушивалась бы в каждый шорох, в каждое случайно долетевшее до ее слуха слово чужого разговора, тогда бы ни за что не услышала прозвучавший высоко над головой хлопок. Она видела, как мужчина в таком же, как и на ней, плаще, перебравшийся из «Волги» в джип, бросился в переулок, а за ним помчались четверо грозного вида парней.

Холодная дрожь прошла по телу девушки. Но не зря подружки прозвали ее Верка-Мужчина. Пересилив страх, Вероника втянула голову в плечи и подошла к «Волге». Металлическая линейка легко скользнула под стекло. Но даже нащупывать тягу не пришлось, кнопка блокиратора оказалась поднята. Трясущимися пальцами Вероника вставила ключ, провернула его:

«Только бы подошел!»

Двигатель заурчал. С включенным левым поворотом Круглякова разгонялась по правому ряду, бросая взгляды в зеркало заднего вида – сзади, метрах в пятидесяти неторопливо катил «Москвич» с включенным «поворотом».

«Успею».

Когда впереди замаячил угловой киоск, Вероника бросила машину влево и тут же резко вывернула руль вправо, двумя руками вцепилась в «баранку»…

Прошлой зимой парень-автомеханик вывез ее за город на чужой машине с помятым крылом. Накануне весь день падал пушистый снег. За ночь машины дорожной службы сдвинули его на обочины, и вдоль всей трассы высились серебристые сугробы. Это был чудесный день, до самого обеда молодые люди развлекались, въезжая на скорости в сугробы. Разгонялись и с визгом, хохотом врезались в рыхлый, рассыпчатый снег. Лобовое стекло тут же становилась матово-белым, словно к нему прижали лист пенопласта, ревел мотор, бешено стучали «дворники». Машина, подрагивая, выбиралась из снежного плена.

«Никогда не бойся удара, – учил ее, усадив за руль, парень, – главное – предчувствовать его и правильно сгруппироваться, как при прыжке в воду».

И Вероника, визжа от восторга, врезалась в очередной сугроб. Чувство легкости и ощущение безнаказанности тогда переполняли ее. Пустая дорога в морозный солнечный день, а в руках – чужая машина, владелец которой свято уверен в том, что сейчас она в мастерской и ей ровняют помятое крыло, будоражили кровь.

Это зимнее видение пронеслось в голове у Вероники за те мгновения, пока она мчалась на киоск, моля лишь об одном, чтобы в нем никого не оказалось. На окошечке стояла надпись «закрыто», но попробуй разгляди – в глазах пестрело от ярких упаковок.

«Волгу» дважды подбросило на бордюре, и машина, вскочив на тротуар, смяла капотом жестянку киоска. От удара посыпалось стекло, а вместе с ним разлетелись пачки, упаковки, старательно выведенные маркером ценники. За мгновенно исчезнувшей преградой Вероника увидела то, что боялась увидеть – перекошенное страхом и болью лицо киоскерши.

Редкие прохожие шарахнулись от места аварии.