Король на краю света

— Надо поступать так, как велят римские священники, ты меня слышишь? — наставлял его отец. — Они теперь Господни посредники, так уж вышло. Нельзя, чтобы с тобой или со мной сотворили то же самое, ты меня понял?

Родители Джеффри умерли, когда ему было двенадцать, и чума почти вычистила два дома. Сам он спасся, потому что за год до этого его отдали в ученики к шпорному мастеру, довольно далеко от старого жилища, и он узнал о смерти родителей только через несколько недель после того, как все было кончено.

Мастерская была удачным местом для мальчика, но попасть туда оказалось нетрудно: он по росту уже годился для такого занятия. К тринадцати годам он был достаточно силен, чтобы сжимать железные клещи не хуже учителя и скручивать тонкие сверкающие листы металла в плотно сомкнутые конусы или изготавливать колесики со сплющенными шипами, детали шпор.

Пока Джефф не перерос учителя, он безропотно принимал побои от его рук, хотя собственный отец ни разу в жизни не ударил сына. Джефф знал, что шпорник был католиком (в елизаветинском Лондоне на эту тему все чаще приходилось помалкивать), и сносил удары, понимая, что по какой-то причине таким людям свойственна жестокость.

Если бы шпоры были единственным видом деятельности мастера, на еду и постельное белье для мальчика пришлось бы как следует потратиться, но вскоре Джефф стал достаточно высоким и широкоплечим и принялся помогать работодателю в более прибыльном деле: взыскании долгов. К пятнадцати годам молодой человек начал собирать деньги, которые задолжали надежные, но забывчивые клиенты. Вскоре после этого он спокойно стоял за спиной у шпорника, который взимал платежи по счетам за другие товары, а также возвращал ссуды, продуманные хитрым образом, чтобы не нарушить законы, ограничивающие выдачу денег под проценты. Вскоре о таланте Джеффа узнали те, кто промышлял ростовщичеством, и уже они стали платить мастеру, желая взять великана Джеффри в аренду и уладить собственные дела. Применять силу доводилось нечасто; обычно хватало присутствия и взгляда с непринужденным намеком на угрозу. Когда же для получения монет требовалось насилие, Джефф проявлял еще более ценный навык: он выверял количество жестокости, необходимой для достижения результатов, и не преступал черту. Ему не составляло труда остановиться посреди избиения, и он, казалось, не получал никакого удовольствия, когда кого-то лупил.

В 1570 году, когда в мастерскую пришел Роберт Бил с двумя угрюмыми слугами, чтобы заказать два комплекта шпор, Джеффу было лет семнадцать. Визиты джентльменов всегда вызывали интерес, и Джефф, которому выпало встретить Била в одиночку, завел разговор с богатым клиентом: ему требовались шпоры в течение ближайших десяти дней, до его предполагаемого возвращения в Париж.

Семь дней спустя Джеффа отправили на улицу, чтобы дать своему целеустремленному хозяину возможность побыть наедине с вернувшимся покупателем. Джефф, стоявший через дорогу лицом к мастерской, разговаривал с двумя сопровождающими Била, выспрашивая, как они попали на службу к своему хозяину и на что похожа жизнь в Париже. Бил вышел на улицу с товаром в руке. Поскольку двое его слуг стояли спиной к лавке, Беллок увидел, как карманник мимоходом срезал кошель мистера Била, и помчался за убегающим вором, прежде чем сам Бил или его люди сообразили, что произошло.

Вор свернул дважды, опрокидывая ручные тележки, перепрыгнул через забор и вполне мог скрыться навсегда, если бы не Беллок, который одним прыжком перемахнул через преграду и, догнав преступника через три перекрестка, повалил его на землю. Не прошло и пяти минут, как Беллок вернулся с окровавленными кулаками и кошельком Роберта Била. А его слуги ничего не видели и отказались от погони на первом же крутом повороте.

— Нехорошо, сэр, что вас вообще ограбили, но перед нашей мастерской — такое и вовсе никуда не годится.

Бил успел и поблагодарить парнишку, и посмеяться над своими людьми.

— Ты сильно ранен? — спросил он, когда Джефф вытер тряпкой кровь с ободранных костяшек. — Прими эту монету в знак моей благодарности и позволь пригласить тебя на ужин сегодня вечером.

Ужинали они вдвоем в задней комнате, в то время как двое бесполезных охранников Била ждали снаружи.

— Славный замысел, — сказал Бил.

— Сэр?

Бил взял одну лапищу Беллока и размотал повязку.

— Стена или земля? — спросил он.

— Сэр?

— Вор не позволил бы избить себя, раз все случилось без свидетелей.

Лицо Беллока застыло от замешательства, и в то же время он мысленно перебирал варианты: соврать, сбежать, подраться с людьми за дверью. Он решил еще немного тянуть время:

— Я вас не понимаю, сэр.

Бил понаблюдал за тем, как на лице Джеффа отражаются его размышления, и, наконец, сказал:

— О, я думаю, ты нам отлично подходишь.