Король на войне. История о том, как Георг VI сплотил британцев в борьбе с нацизмом

Я попрощался с королевой в длинном переходе и поблагодарил ее за приглашение на ланч. Она чудесно улыбнулась мне, и я ушел с королем. Поработали с речью: 12 1/2 минуты, 3 раза. Премьер-министр написал ее вполне прилично».

На следующий день Лог прибыл в Букингемский дворец в четыре часа пополудни, и во дворе Ласеллз показал ему воронки от бомб. Через пятнадцать минут король послал за Лайонелом, и они спустились в убежище под дворцом, откуда должна была вестись трансляция. Некоторое время приспосабливались к низким потолкам нового помещения, но Лог все-таки нашел его акустику почти превосходной. Через какое-то время спустился Вуд и сообщил, что в минуту король произносил восемьдесят слов, то есть речь продолжалась двенадцать минут. Кое-что поменяли, и, закончив, король предложил выпить чаю. Все поднялись в старую комнату для трансляций, где уже ждала королева. Чай был китайский, его пили из комнаты, откуда было видно, куда бомбы упали во дворе, и Лог только удивлялся, как мало вреда они причинили. «Жуткий шум, а разрушений почти нет», – сказала о бомбардировке королева, и, смеясь, передала слова полицейского констебля, бывшего рядового: «Чудесная бомбардировочка, мадам, если вы позволите мне так выразиться».

Без двадцати шесть они снова спустились вниз и еще раз прочли речь. Лог подумал, что все получается очень хорошо, хотя и пришлось принять меры предосторожности, потому что раздался сигнал воздушной тревоги. Когда все закончилось, по всему дворцу зазвенели звонки, в том числе и над дверью убежища, и нужно было дождаться, когда станет тихо.

Перед самым началом король рассмеялся и сказал: «Никогда бы не подумал, что придется выступать из комнаты горничных. Обязательно надо написать книгу “Откуда я выступал по радио”».

Без одной минуты шесть он уже сидел в своем кресле и ждал, что было всегда самым трудным. Ровно в шесть зажглись три красные лампы, он встал, подошел к микрофону и слегка улыбнулся.

«Чуть больше… года назад началась война, – заговорил король, чуть запнувшись перед трудным “y” в слове year. – Британцы вступили в нее с открытыми глазами, прекрасно понимая, как огромны силы, которые шли на них, но убежденные в правоте своего дела». Дальше он заговорил о том, как сильно за это время изменилось положение: «Успели пасть великие державы. Сражение, тогда настолько отдаленное, что нам слышались лишь его негромкие отзвуки, теперь у нас на пороге. Армии, готовые к вторжению, сосредоточиваются на Ла-Манше, в каких-нибудь двадцати милях от наших берегов…»

Король не обошел вниманием подвиги и жертвы британского народа, союзников и всего Содружества, сказал о блице и «благородных шрамах», полученных Букингемским дворцом при бомбежке. «Стены Лондона можно разрушить, но дух лондонца останется решительным и непреклонным, – говорил он. – И в Лондоне, и по всей Британии здания, изумительные по красоте и исторической ценности, можно атаковать без всяких причин, более скромные, но не менее милые сердцу строения можно разрушить. Но Англия останется Англией, станет для всего мира символом и цитаделью свободы, а для нас – родным, любимым домом».

Далее следовало главное место речи: «Многочисленны и славны подвиги, совершенные в эти грозные, но и великие дни. Чтобы по достоинству и своевременно воздать им почести, я решил немедленно учредить новый знак отличия для мужчин и женщин, отличившихся во всех областях гражданской жизни. Предполагаю назвать его моим именем и ввести крест Георга, следующий по значению за крестом Виктории, и медаль Георга для более широкого применения».

Король завершил свою речь на высокой ноте: «Нам выпало жить в мрачные времена, и возможно, перед нами еще более мрачное будущее. Впереди холодная и темная зима. Но не будем поддаваться унынию. После зимы приходит весна, а после наших нынешних испытаний обязательно придет победа и принесет с собой избавление от бедствий. Будем же, как и теперь, уповать на Господа и несокрушимый дух британского народа».

Речь закончилась, но все еще звучали сигналы отбоя воздушной тревоги. Лог был вполне доволен, как король ее произнес. «Могло случиться все что угодно, но он говорил просто чудесно – в убежище, при сигналах воздушной тревоги, после бомбовых ударов еще неделю назад – огромное усилие, – записал он в дневнике. – Он очень устал, и с огромной радостью в половине седьмого уехал с королевой в Виндзор».