Король Неверленда

– Далековато вы забрели от дома, – говорю я.

Плечи высокого здоровяка заметно напрягаются под потрёпанной рубашкой, он делает глубокий вдох.

– Да просто заглянули выпить, вот и всё. Мы ничего дурного не хотели.

– Понятие «чего-то дурного» субъективно, не так ли, Пэн? – Вейн подходит к другому краю их стола. – То, что вам кажется безобидным, мы считаем вопиющим проявлением неуважения.

Второй пират, коротышка, мямлит:

– Здесь эль лучше. Только Крюку не говорите.

– Нам не понадобится никому ничего говорить, – зло улыбается Вейн.

Здоровяк крепче сжимает стакан.

– Почему это?

– Твоя отрезанная голова всё скажет за себя, – любезно поясняю я.

Громкий хлопок, треск – и начинается драка.

Здоровяк замахивается на Вейна. Может, считает, что у него побольше шансов победить Тёмного.

Зря. Вейн ударом кулака ломает противнику трахею, заставляя задохнуться.

Я поднимаю дрожащего на стуле коротышку в воздух, схватив за воротник рубашки. Тот бессмысленно сучит ногами.

– Пощади, Пэн! Прости нас! Мы правда пришли сюда выпить!

От пинков Вейна кости здоровяка трещат, в воздухе расползается запах крови, и тогда Тёмный проявляется окончательно, его чёрные глаза блестят в неверном свете местных ламп.

Коротышка всё ещё болтается в моей хватке.

– Сегодня вечером было нарушено слишком много правил, – говорю я ему. – Тебе просто не повезло попасть мне под горячую руку.

Затем швыряю его о стол, и из предплечья пирата выскакивают острые обломки кости.

Глава 20

Уинни Дарлинг

Я никогда ни с кем не засыпала в одной постели, но, пролезая под простыню на середину кровати, Кас слева от меня, Баш – справа, ощущаю странное удовлетворение.

Мне предстоит лежать между двумя до смешного горячими часовыми.

Один из них создал иллюзию на потолке, а другой – на полу, и от этого кажется, что мы очутились в волшебной роще. Красивые розовые цветочки светятся в темноте.

Я счастлива – не знаю, отчего и тем более не знаю, как мне с этим быть.

Это ощущение сковывает, как маленькое пальто не по размеру: если слишком сильно потянуть ткань, шов разойдётся.

Я прижимаюсь к Башу. Туманное розовое сияние тепло подсвечивает его кожу. Он без рубашки и что-то вертит в пальцах.

– Что это? – спрашиваю я.

Он обнимает меня, ловит мою руку и обвязывает вокруг моего запястья верёвочный браслет с нанизанной на него желудёвой шляпкой.

– Это поцелуй, – говорит Баш.

– Чего?

Он насмешливо фыркает.

– Желудёвая шляпка – это поцелуй. Так тут принято. Просто притворись, что веришь.

– Хорошо.

Кас лежит на спине, вытянувшись, совсем рядом со мной, наши ноги соприкасаются.

По потолку проносится звезда, оставляя сверкающий след.

– Два дня назад я готовилась к тому, что сойду с ума, – сообщаю я, вертя браслет на запястье – меня восхищает мастерство плетения. – Хоть Пэн и похитил меня, но так всё-таки лучше.

Кас хмыкает. У Баша в груди гулко, раскатисто отдаётся смех.

– Возможно, потом ты заберёшь свои слова обратно, – говорит он.

– Почему?

Он вздыхает.

– Спи давай, Дарлинг.

– Я не устала.

За окном стрекочут сверчки, из кроны ближайшего дерева слышатся тихие трели птиц.

Кас придвигается ближе и нечаянно задевает чувствительную часть спины. Я невольно шиплю от боли.

– Что такое? – тут же вскидывается он.

– Ничего. Всё в порядке.

– Мы сделали тебе больно?

– Нет, – смеюсь я. – Совсем наоборот. Я в порядке, правда.

На самом деле здесь, в Неверленде, с Потерянными Мальчишками, боль постепенно утихает.

С годами я привыкла к тому, что в теле всё время что-то ноет. К стуку в висках или резким, внезапным спазмам нервов.

Если ведьмы и так называемые жрецы вуду постоянно вырезают что-то на тебе наживую, боль становится твоим вторым «я». Я предпочитала её перспективе потерять рассудок, поэтому никогда не жаловалась. Делала так, как говорила мама, в надежде не стать такой, как она.

Когда я думаю об этом, воспоминания становятся ярче, и у меня скручивает желудок. Я и так знаю, что мама плохо со мной поступала, но если слишком заострять на этом внимание, мне, чего доброго, захочется сорваться и разреветься.

Так что стараюсь не заострять внимание.

Вообще не желаю об этом думать.

По идее, мать должна защищать ребёнка, но её отчаянная потребность спасти меня причинила мне очень много боли и страданий.

Порой было трудно выдержать её любовь.

У меня за спиной Кас накручивает прядь моих волос на палец. Я кладу руку на плоский живот Баша, закрываю глаза и начинаю засыпать, хотя думала, что не устала.

Наверное, трахаться с Питером Пэном и Потерянными Мальчишками всё же утомительно.

– Дарлинг? – зовёт Баш.

Я уже почти сплю.

– М-м?

– Какое у тебя любимое блюдо?

Вопрос какое-то время витает у меня в голове сквозь дымку сна.

Требуется значительное усилие, чтобы определиться, и ещё большее – чтобы ответить вслух.

– Круассаны.

Баш негромко смеётся.

– Правда?

Я ускользаю всё глубже в сон. Кровать здесь намного удобнее, чем мой старый надувной матрас, Баш согревает меня спереди, а Кас сзади, и я сама не успеваю заметить, как отключаюсь.

Глава 21

Уинни Дарлинг