Король-паук

Французское королевство издавна притязало на Геную. В настоящий момент Людовик ничем не мог эти притязания подкрепить, да и не особенно желал присоединить маленькую отдалённую республику к своим владениям. Однако Генуя находилась вблизи от Милана, и герцог очень хотел её заполучить. Людовик отказался от всяких видов на Геную в обмен на согласие герцога женить своего сына и наследника на одной из своячениц короля — Боне Савойской. Герцог Людовико счастлив был сбыть с рук ещё одну дочь, миланский принц охотно взял её в жёны. Таким образом Людовик на двойной засов запер ворота, ведущие в те долины, что так неудачно растянулись через Альпы прямо к Дофине, которое теперь тоже являлось частью Франции. Он отказался лишь от бесполезных и ненужных ему прав и не истратил ни единого су, не сделал ни одного выстрела, не потерял ни одного человека и вовлёк во всё дело одну-единственную женщину, которая осталась этим вполне довольна.

Из Италии ко двору нового короля прибыл ещё один посол — легат папы Пия II. Он был послан к Людовику для обсуждения застарелого, но оттого не менее болезненного вопроса о Прагматической санкции, данной в Бурже королём Карлом. То был королевский указ, освобождавший французское духовенство от непосредственного подчинения Риму. Людовик, который не хотел, чтобы его собственные знатные сеньоры обрели независимость от него, вполне понимал желание его святейшества навести порядок среди своих подчинённых.

Он согласился отменить Санкцию, но собирался получить что-нибудь взамен. Что, спрашивал он себя, удерживает папу от того, чтобы помочь моему дяде, Рене Прованскому овладеть Неаполем, королём которого он давно уже стал номинально. Рене не представлял для Людовика никакой опасности, но Прованс граничил с Францией, и ему могло бы оказаться полезным покрепче привязать к себе дядю.

Король действовал быстро. Ему до той поры никогда не доводилось вести переговоры с организацией, которая имеет дело с вечностью. Он получил много, но не то, чего ожидал. Из Рима сообщили, что соглашения, которое предлагает французский король в отношении короля Рене, можно будет достичь, если удастся при этом избежать ущерба для какой-либо из сторон, чьи интересы ныне столкнулись между собой. Его святейшество, порицавший любые столкновения, надеется, впрочем, что вскоре их можно будет примирить. Король счёл ответ благоприятным.

Но это было ещё не всё. Легат имел полномочия заявить, что если Людовик выполнит желание папы немедленно, Римский Первосвященник, в знак признания всем известного благочестия короля и в благодарность за отмену Санкции, пожалует ему высокий титул, какого не удостаивался ещё ни один монарх, — титул «наихристианнейшего короля».

Территориальные интересы Франции не страдали, и Людовик аннулировал Прагматическую санкцию. Однако время шло, Рене не предпринимал ничего, чтобы вступить в свои права короля Неаполя; и, хоть и благодарил племянника в письме за приложенные усилия, утверждал, что на склоне лет предпочитает ратным утехам занятия живописью. Людовик начал опасаться, что его уступка окажется безвозмездной.

Но она таковой не оказалась. В голосах иностранных послов зазвучало особенное почтение, даже благоговение, их поклоны во время приёмов становились всё ниже.

— Чёрт побери, — сказал король Оливье, — разве во мне что-то изменилось? Разве моя борода теперь, когда я — наихристианнейший король, не такая же, какой была, когда меня называли просто ваше величество, как всякого другого государя?

— С вашим величеством не сравнится ни один государь, живший доныне или ещё не родившийся, — рассудительно ответил Оливье. Его манера держаться тоже претерпела едва заметную перемену. Словно бы король стал выше ростом, а все вокруг скукожились.

— Три коротеньких словечка вместо двух, — перебил Людовик, — слова — ветер, дуновение пустоты. Я рад, что эти переговоры не так жизненно важны, как Сомма. Но, быть может, кое-какую пользу я всё же из них извлеку. Королева в восторге от своего нового титула. Я говорил тебе, что её величество ждёт ребёнка?

— Нет, ваше величество.

Людовик прищурился:

— Но ведь ты знал об этом, дьявол. Я вижу по твоему лицу.

— Все об этом знают.

— Откуда?! Она мне только что сказала!

— Ваше величество были так заняты важными государственными делами...

Глава 37

Королеве приближалось время разрешиться от бремени. Однажды она сказала Людовику:

— Помните, вы обещали, что имена для дочерей я буду выбирать сама.

— Чёрт побери, Шарлотта, я хочу дофина!

— Это решать Провидению, — тихо ответила она.

Король решил посоветоваться с Оливье:

— Есть ли у тебя в шкафчике что-нибудь, что помогло бы королеве родить сына? Мне нужен дофин, интересы Франции требуют дофина. К тому же я не имею представления о том, как воспитывать принцессу и чему её учить. После того случая с каготскими женщинами я вообще отказываюсь понимать женский образ мыслей.