Король пепла

— Мои собратья с трудом удерживают огненных птиц. Здесь удалось соблюсти далеко не все условия, необходимые для ритуала Возрождения. Испарения Харонии удерживают Фениксов на расстоянии. Но Желчь возбуждает их…

— А зал выдержит?

— Недолго, — сказал пегасиец, покачав головой. — Пламя уже перекинулось на соседние помещения. Скоро в огне окажется весь дворец.

— Дворец наших предков… — удрученно вздохнул Фатум.

— Только бы Аспиды вовремя добрались до узлов Темных Троп! — воскликнул Сильвиэль.

— Люди Асама слушают песок, — сказал муэдзин, пытаясь его успокоить. — Как только они сообщат, что узлы разрушены, ваши Фениксы смогут проникнуть в образовавшиеся проломы.

Сильвиэль умолчал о снедавших его сомнениях. Пятеро фениксийцев, призванных беречь урны со Священным Пеплом, и он сам пытались внушить Хранителям, что именно необходимо сделать. Но они не были уверены, что огненные птицы справятся с этим небывалым заданием.

— Смотрите, — вдруг сказал муэдзин, указывая на городские ворота. — Они идут…

— Кто?

— Шелковистые.

— Я заметил вашу реакцию, когда генерал на совете упомянул о них. Объясните мне. Вы ведь знаете, кто они, не так ли?

— Это смерть, воплощенная в теле женщины. Шелковистые принадлежат монашескому ордену, который существует лишь на Берегу Аспидов. Сестры-послушницы обучаются там необычному боевому искусству, основанному на подражании Аспидам.

— Я не понимаю.

— Они одеты в широкие рубашки и штаны, которые скрадывают их движения. Противник, пытаясь предвидеть удар, полагается на движения ткани. Но жесты Шелковистых сознательно создают иллюзию, на самом деле, то, что они делают, является полной противоположностью того, что можно предположить, глядя на маскирующие их одеяния.

— Очень ловко, — согласился Сильвиэль.

— Нужны десятки лет обучения, чтобы овладеть искусством сражения, чтобы суметь контролировать свое тело, создавая при этом не один, а два последовательных жеста: один для одежды, другой для удара. Только от сознания того, что эти женщины здесь, у меня кровь стынет в жилах. Шелковистые непобедимы. К счастью, они малочисленны, так как обучение этому искусству слишком сложно. К тому же им запрещено общаться с мужчинами и иметь детей.

— Они действительно устрашают. Но что они могут сделать против вооруженных воинов?..

— Вы еще не все видели…

Шелковистые были облачены в сияющую голубую униформу. Шелк их одеяний искрился при свете факелов.

Сохраняя на гладких лицах неподвижное выражение, они распустили свои зеленые волосы, длинными лентами окутавшие спину и грудь. Затем они подняли руки и встали в исходное положение для атаки. Рукава их одеяний взвились в воздух с металлическим звуком.

Быстрые, как вспышка молнии, они проскользнули в ряды сражавшихся и тут же атаковали наиболее сильных воинов. Харонцев позабавило, что в бой вступили женщины.

Это было их первой ошибкой. Прежде чем нанести хоть один удар, воины уже были изуродованы.

Ибо ткань, из которой были сделаны одежды Шелковистых, была острой как лезвие. Рукава, которыми они манипулировали со сверхъестественной скоростью и точностью, были способны распороть нагрудник, разрезать броню, даже разрубить шлем.

Одна из них подкосила сразу двоих харонцев, разрубив их икры складкой штанов. Еще одна аспидянка, взвившись вверх, опустилась на плечи настоящего колосса и, словно лаская, отрубила ему голову одним движением.

Они встречали незащищенной грудью мечи, преграждавшие им дорогу. Затем отклонялись в сторону, чтобы лезвие прошло сквозь складки их одежд, и разрубали меч резким движением руки.

Одно из звеньев харонцев, вооруженное булавами, ринулось на аспидянку, стоявшую в отдалении от остальных. Она приняла их медлительно-сладостными движениями, ее одеяние взметнулось в чувственном танце. Воины, обманутые ее жестами, вновь не смогли предугадать направление ее ударов.

Она раздробила череп харонца ударом кулака. Следующий напоролся на сломанный меч, который Шелковистая ногой приподняла с земли. Еще один упал, его горло было разорвано шелковым подолом.

Последний решил действовать умнее и стал приближаться к ней размеренными шагами, перекидывая булаву из одной руки в другую. Он искал ее слабое место. Аспидянка перехватила булаву и, словно бурав, вонзила ее ему в грудь.

Шелковистые убивали с бесконечным изяществом. Они оставляли за собой след крови, устланный трупами, на лицах которых застыло изумленное выражение.

Мэл теснил двух противников, которые атаковали его отряд: обезоружив первого, он прикончил его ударом наотмашь и сжег лицо второго, огрев его плашмя мечом.

Каждый следующий поединок усиливал его ненависть, а ненависть усиливала могущество его меча.

Когда отряд остановился в намеченной точке, Мэл огляделся, занеся над собой меч; его окровавленные губы были искривлены в ужасной гримасе. Ликорнийцы наблюдали за ним со страхом и грустью. Он исполнил веление своей суровой судьбы, судьбы мальчика, познавшего науку фениксийцев, чтобы сражаться и отомстить за свою семью.

Но его разум был слишком незрел, чтобы справиться с обступившим его ужасом. Надежда на победу уступала место безумию.