Король психов

Теперь же Скворцов внимательно посмотрел на бывшего машиниста. Тому показалось: наконец-то жертва готова «к контакту». Миша тут же развернулся, быстро перешел на кухню, вынул из раковины лежавший там половник, чиркнул спичкой, зажег самую большую конфорку плиты и положил половник на нее, – так чтобы ковшик оказался прямо в языках голубого пламени.

Верзила не стал дожидаться, пока половник раскалиться докрасна. Он не хотел всерьез истязать Психа. Надеялся: в этот раз это не нужно. Достаточно лишь дать понять, что он не расположен церемониться и в любой момент, в случае, если его жертва будет недостаточно красноречива, опять начнет самые зверские пытки. Обернув рукоятку половника кухонным полотенцем, лопоухий поспешил обратно в комнату.

Подскочив к Психу, Миша уселся рядом с ним на корточки. Скворцов не отрываясь следил за мучителем.

– Ну, давай, рассказывай! – доверительным, почти дружеским тоном проговорил лопоухий. – А то, сам понимаешь, я тебе такое сейчас устрою: все, что было прежде, покажется курортом!

Миша сдвинул носок Психа с лодыжки. Левая нога немного оголилась. Сильно прижал к уже обожженной коже нагретый половник. Скворцов дернулся. Половник соскочил с ноги. Прежде Миша прижал бы его вновь, но теперь рассчитывал на «сотрудничество» жертвы…

Все же ему было страшно выдергивать кляп. Секунд десять он колебался… «Но с кляпом он не сможет ничего рассказать!» Миша с силой дернул за краешек вафельного полотенца.

Как только кляп выскочил, Скворцов издал вопль такой чудовищной муки, что верзила отпрянул.

Он предполагал и боялся, что подобное может произойти. Но когда это случилось, Миша оторопел.

Вопль передал всем, кто его услышал, послание о диком страдании и бессилии. А донесся он, наверняка, не только до соседей сверху и снизу, но и до других этажей.

«Сейчас сюда сбежится толпа!»

Псих продолжал вопить. Миша понял: ситуация вышла из под контроля. Надо немедленно бежать из квартиры. Но верзила не двигался и тем самым давал жертве дополнительное время.

Наконец лопоухий пришел в себя. Судорожными движениями скомкал полотенце в плотный кляп, затолкал его Скворцову в рот. Псих смолк…

Стоило поторапливаться. Верзила забегал по квартире, одевая куртку, заталкивая в карманы пачки с деньгами, обнаруженные в скворцовском пиджаке, ключи.

Уже у самой двери вдруг вспомнил про колбасу, шоколад и пряники. Вернулся обратно на кухню, взял пакет и покидал в него все несъеденные продукты. Голод, который испытывал в последнее время, сделал свое дело: продукты приобрели для него особую ценность. Иметь в руках мешок с едой казалось Мише важным, пусть денег теперь было достаточно, чтобы не голодать.

Подскочив к двери, он осмотрел в глазок в тамбур – там никого не было. «Пока никого!..»

Лопоухий отомкнул замок, отворил дверь. Стараясь ступать как можно тише, вышел из квартиры. Притворив дверь, ключом запер ее на замок.

Покинув тамбур, Миша ринулся к лифту, – спуститься на нем казалось ему безопаснее, чем по лестнице. «Меньше шансов встретить людей, которые станут подниматься вверх… После крика». Кабина подъехала через полминуты…

Выйдя из подъезда, Миша обогнул маленький стадиончик и остановился с противоположной его стороны. Отсюда были хорошо видны окна квартиры, вход в подъезд.

Тут Мишу осенило: «Чего я жду?!.. В любом случае, проследить за Психом мне не удастся. Если квартиру откроют после того, как жильцы пробили тревогу, Скворцов не уедет отсюда иначе как на полицейской машине или на «скорой помощи». Если же дверь не взломают, просто умрет там от голода и жажды… Деньги потеряны!».

Торчать напротив дома, ко всему прочему, опасно. Глядя себе под ноги, бывший машинист медленно побрел к метро. Чувство собственного бессилия и тоска все сильнее охватывали его. Хотелось лечь на кровать и лежать так день, неделю, месяц… Год! Пока не умрет.

* * *

Поздно вечером Миша очутился на дороге, что вела от железнодорожной станции к даче, принадлежавшей дяде Психа. До этого он целый день болтался по городу, – не избегая людных мест и не шарахаясь от попадавшихся на пути полицейских. Он был голоден. От того, что все время бродил по улицам, болели ноги.

Он с вожделением смотрел через украшенные витрины кафе на напитки и кушанья. Они стояли на столиках, за которыми в удобных креслах сидели отдыхавшие от суеты и городской сутолоки люди.

У него были деньги. Но почему-то, несколько раз подойдя к самым дверям кафе, он вдруг останавливался, точно вспомнив о каком-то важном обстоятельстве, которое было помехой тому, чтобы зайти внутрь, разворачивался и шел дальше. В конце концов после того, как в очередной раз не решился зайти в одно из таких заведений, – это была известная сетевая кофейня, – Миша побрел с потерянным видом по улице, увидел на своем пути какой-то каменный уступ у стены высокого современного здания, сел на него.